Мажорка там трахается с японцем! Вот шлюха, а?! Козла какого-то вызвонила в номер, и он там наяривает её! А как же мой отец?! А как же Костя? Эта Максим – она вообще баба без стыда и совести! Стоило приехать в Токио, ещё не сделали толком ничего, а она уже нашла, кому пилотку свою отдать на временное пользование! Шалава! Потаскуха! Ненавижу! Сука, сука, сука такая!!!

Я стою, меня колотит ярость, но пока только слушаю, потому как не знаю, как мне дальше быть. Хочется, как в том фильме говорилось, рвать и метать. Рвать и метать! Расхерачить дверь, ворваться внутрь и сначала тому япошке рожу расквасить, а потом мажорке навтыкать по наглой морде. Или, ещё лучше, снять с себя кожаный ремень – подарок Лизки на 23 февраля – и выдрать, как сидорову козу!

– Ох… ох… ох… – и дальше что-то по-японски. Хотя чего там переводить-то? Болтает нечто вроде «как мне хорошо, давай ещё, детка, давай, вот так» и тому подобное. Ну и Максим, ну и стерва! Вот уже теперь я молчать не буду. Я отцу всё расскажу. И про Костю в Москве, и про этого трахаля японского. А дальше пусть мой папенька, коли его угораздило связаться с такой дрянью, такую змею на груди пригреть, сам пусть с ней разбирается. Я же никуда с этой… паскудой не поеду! Или я, или она. Пусть Кирилл Андреевич делает однозначный выбор!

С этими словами я убираю стакан от двери. Хватит, наслушался по самые помидоры! Мне опять из-за Максим жутко обидно за отца. Вот почему из всех девушек на белом свете ему досталась эта шалава? Столько нормальных вокруг. Достойных, порядочных. Так ведь нет, угораздило его влюбиться в такую свинью!

Я отхожу от двери соседнего номера ещё подальше. А потом вдруг, сам от себя не ожидая, резко разворачиваюсь и швыряю стакан об дверь. Он ударяется и разлетается с шумом на сотни мелких осколков. Я замираю. Надо бы сейчас же скрыться в своем номере и носа оттуда не показывать, но нет. Не могу. Хочу увидеть рожу мажорки, которая сейчас высунется и сразу всё поймет по моему выражению. Ничего ей говорить не стану. Пусть по глазам читает, насколько глубоко я её презираю.

Вот он, миг расплаты. Дверь осторожно открывается, и оттуда… высовывается раскрасневшаяся физиономия толстого японца. Он смотрит удивленно и одновременно испуганно на меня, на осколки, оглядывает коридор.

– Nani ga oki teru? – спрашивает вкрадчивым негромким голосом.

– I don't understand Japanese, – отвечаю ему также почему-то тихо. Это то немногое, что я помню из курса школьного английского и немного из университетского.

– What's going on here? – спрашивает японец с сильным акцентом, переходя на чужой язык.

Я хлопаю глазами. Так мажорка, она что же… с этим типом трахалась?! Так этот жирный индюк изображал из себя самурая? Ну ничего себе! У меня дар речи и мыслей сразу пропадает. Даже рот раскрылся непроизвольно. Стою и пялюсь. Но происходит это недолго. Из-за японца вылезает ещё одна голова, женская, растрепанная. Тоже японской внешности. Она о чем-то спрашивает мужчину, глядя снизу вверх. Тот тихо отвечает на своём языке.

Мажорка… устроила групповуху с японской парой. Господи, куда катится этот мир?!

– You did it? – спрашивает японец, кивая на осколки стакана.

– No, – тут же отвечаю вру я, глазом не моргнув.

Парочка опять о чем-то перешептывается.

– Максим! Эй, Максим! Хорош прятаться за японскими спинами! Выходи! – кричу я громко, чтобы та услышала наконец и показалась.

– Maxim? Who is Maxim? – cпрашивает японец. Удивленно переглядывается с женщиной.

– Хорош придуриваться, – говорю ему по-русски. Не знаешь по-нашему? Да и хрен с тобой! Мажорка зато знает. Ну, чего спряталась? Боишься, да? – кричу ещё громче.

Японцы опять перешептываются, перебирая ногами. Видимо, хотят поскорее закрыть дверь – они оба закутаны в простыню, под которой, кажется, кимоно не наблюдается.

– Ма-а-а-кси-и-им! – ору я истошно. Наплевать, что двери в коридоре начинают открываться, и оттуда выглядывают сонные испуганные постояльцы.

– Чего разорался? – вдруг слышится голос мажорки. Только не из-за японских спин, а из двери слева от моего номера.

Я замираю с распахнутым ртом, перевожу взгляд справа налево. Зараза! Я что же это… Перепутал номера? Мне надо было пойти налево, а попёрся направо…

– Чего шумишь-то, псих несчастный? – строго спрашивает Максим. – Ты посуду разбил?

Я бледнею, чувствую это всем телом, потом краснею и рвусь к себе в номер. Захлопываю дверь, закрываю её на ключ. Потом запираюсь в ванной. Скидываю одежду, сажусь в душевую кабину, притворяю дверцы, включаю горячую воду и, обхватив руками голову, зажимаю уши. Меня нет. Я умчался на другую планету.

Господи! Если ты есть, сделай так, чтобы я прямо сейчас провалился куда-нибудь на двадцать этажей под землю! Стыдно-то как!!! Я сижу, не слыша и не видя ничего вокруг, только ощущая, как вода хлещет по телу. И всё, что мне теперь остается, это придумывать себе самые неприятные эпитеты, из которых полудурок – самый безобидный.