Я всегда отличался очень неплохим инстинктом самосохранения. Раньше он меня никогда не подводил, даже в самых горячих перестрелках и сражениях, которых немало выпало на мою долю во время службы в морской пехоте. Но здесь, в этой унылой, серой дыре под скалистой поверхностью Фобоса тело мое начало мне изменять. Если бы я только мог хоть на миг перестать думать об этих безвольно расслабленных челюстях и остекленелом взгляде потухших глаз, то, скорее всего, смог бы взять себя в руки. Но страшное лицо напрочь выбивало меня из колеи, а характерное подрагивание правого века Гэйтса, которое так раздражало меня при его жизни, теперь доводидо до исступления. Мысль о том, что мне подмигивал зомби, была непереносима.

Да. Именно зомби. То, что я подобрал правильное определение, немного меня успокоило. Наконец замедлив бег, я стал внимательнее приглядываться к тому, что меня окружало. Теперь вместо стоявшей перед глазами призрачной маски смерти я различал стены коридора, слышал эхо своих шагов, прерывистые хрипы собственного дыхания… и шаркающие звуки еще чьих-то ног.

За поворотом меня поджидали четыре зомби. Они уставились на меня своими мертвыми, остекленевшими глазами. Один из них некогда был женщиной.

Я не знал ее; значит, раньше она работала на Объединенную аэрокосмическую корпорацию. Слава Богу, это была не Арлин. Я даже мысли не мог допустить, чтобы Арлин с серой плотью и запахом гниющего лимона со зловещей ухмылкой выпускала по мне автоматные очереди, не имея даже отдаленного представления о том, что стреляет по своему самому верному и преданному боевому товарищу.

На меня накатила волна такой безудержной ярости, какую раньше я никогда не испытывал. Кровь буквально кипела в жилах, гнев прорывался сквозь поры кожи. Никакая выучка не смогла бы смирить дикого бешенства, от которого я трясся в прямом смысле слова.

Стрелять в эти жалкие существа, чудовищные подобия людей я не хотел — меня так и подмывало разорвать их на части голыми руками! Шаркая подошвами по полу, они приближались ко мне, неумело вертя в руках автоматы и беспрестанно паля из них, так что железо стволов, казалось, вот-вот раскалится докрасна. Что мне оставалось делать? Шатаясь, я пошел прямо на них, поднял свою М-211 и выстрелил одному из живых мертвецов в плечо… на него это не оказало никакого действия, вот уж и впрямь — что мертвому припарки.

С женщины как будто спало заклятие. В ее мозгу, видимо, теплилась еще какая-то крупица разума, тусклый отзвук человеческой мысли. Она перезаряжала оружие не с таким бездушным автоматизмом, как трое других; она повернулась и спряталась за укрытием, поскольку оттуда было безопаснее стрелять.

Я качнул головой и, не прекращая пальбы, тоже скрылся за колонной. Из-за прикрытия я смог нормально прицелиться и выстрелил первому зомби точно в голову. Он взревел, завертелся на одном месте, словно обезглавленная курица, и рухнул на пол. До меня дошло: только прямое попадание в голову приносило в этой игре очки. Прямо как в заправском фильме ужасов!

Лимонное зловоние ударило в нос. Я бросил в сторону зомби, от которого шел едкий запах, быстрый взгляд… в его мозгах, видимо, корячились обрывки каких-то мыслей. Подавив накативший приступ тошноты, я поймал в прорезь мушки второго зомби.

Женщина что-то прочирикала, и двое мужчин судорожно затопали в сторону консоли, за которой она спряталась. Второго зомби я снял на полпути к укрытию, но третий все-таки успел занять позицию за выступом стены и вместе с женщиной продолжил в меня стрелять.

Ничья. Я оказался загнанным за колонну, двое зомби — за консоль, на которой красовалась эмблема Объединенной аэрокосмической корпорации и были налеплены клейкие листки-записки. Нас отделяло друг от друга не более двадцати метров. Я повернул голову в поисках чегонибудь, что могло бы мне в этой ситуации пригодиться.

Не успел я провести и пяти минут в недрах Фобоса, как оказался между моргом и адом — на полу от открытой двери комнаты с приборами управления, где я стоял, до поворота коридора, за которым ничего не было видно, валялась дюжина тел. Некоторых мертвецов я узнал, и от этого остро засосало под ложечкой. Другие, по всей вероятности, были в прошлом сотрудниками Корпорации.

Возникло такое ощущение, что я снова на войне в Кефиристане. Только мы с живыми трупами вроде как в салочки вокруг колонны играю — стоило мне высунуться и, послав в них очередь, спрятаться обратно, как то место, где на мгновение показывалась моя голова, поливал град пуль.

Времени на то, чтобы обращать внимание на второстепенные детали, не оставалось. Когда я высунулся в третий раз, то поскользнулся о растекшуюся кровь. Еще в раннем детстве мне часто удавалось превращать недостатки в преимущества, а специальная подготовка за годы службы лишь увеличила мой природный инстинкт выживания.