Шоковая терапия, кажется, пошла на пользу. Джилл сосредоточилась на вещах более важных, чем собственные промахи.

— Как там наша мумия?

Пока они с Альбертом обследовали новобранца из батальона пеленашек, я решил внимательнее рассмотреть солдата с плохими манерами. Арлин присоединилась ко мне.

— Он из предателей, как думаешь? — спросила она. — Или мы прикончили хорошего парня?

— Или еще хуже, А.С. Не есть ли он та идеальная копия, появления которой мы страшимся с самого Деймоса?

— Если он и есть Номер три; — сказала подруга, — то нужно дать ему имя. — Она легонько пнула парня ботинком в бок. — Называю его Клайд.

— Клайд? — ошарашенно переспросил я. — Но это даже хуже, чем жирдяй! Это просто имя!

— Клайд! — повторила Арлин тем противным тоном, который появляется у нее, когда она что-то твердо решила и не может поверить, что кто-то осмеливается спорить.

— Но Клайд? — бубнил я с настойчивостью бесноватого попугая. — Почему не Фред, или Барни, или Ральф, или Нортон?

— В честь Клайда Барроу, — объяснила она, и, видя, что я все равно не понимаю, произнесла тоном начитанной дамы: — ну, Бонни Паркер и Клайд Барроу, Бонни и Клайд!

— А-а! — припомнил я, готовый наконец-то сдаться. — Господи Иисусе, кто ж это уразумеет!

В тот самый момент, когда я помянул имя Спасителя, старина Альберт решил присоединиться к нам, подкрепив мою давнюю теорию о том, что, взывая к благой силе, ты провоцируешь нашествие верующих. Правда, в тот момент Альберт не ассоциировался с нашествием. Нашествие зла поджидало нас впереди — в сердце Лос-Анджелеса.

28

— А я думал, тебя воспитывали в христианских традициях, — проворчал Альберт, раздраженный моим богохульством.

— Католическая школа, — вставила Арлин.

— Ну тогда все понятно, — бросил Альберт, раздражив на сей раз меня.

Продолжать спор было бессмысленно. Поэтому я вновь взялся за Клайда. Что напомнило мне о нашей с Арлин перебранке.

— Эй, Джилл! — позвал я. — Мы решили назвать ублюдка Клайдом.

— Клайдом? — воскликнула Джилл тем же тоном, что я призывал Иисуса.

— Ага.

— Что за дурацкое имя!

Я решил упомянуть ее в моем завещании. Смеяться над моей религией, да как они смеют?

Я вновь стал дотошно изучать «клайда». Как я уже говорил, он выглядел полноценным человеком, разве что несколько крупным. Если честно, я сомневался, что он продукт генной инженерии — уж слишком дубоватыми были предыдущие опыты. Скорее всего, пришельцы просто переманили его на свою сторону.

Жаль, что парень мертв — с каким наслаждением я разделался бы с ним еще раз! Сама мысль о том, что человек может помогать закабалению людского рода, приводила меня в ярость. Я пнул труп.

— Ты все-таки думаешь, что он предатель? — читая мои мысли, спросила Арлин.

— А кто же еще?

— Но ты же говорил…

— О чем это вы? — поинтересовался Альберт. Джилл тоже вся обратилась в слух. Пришло время выложить карты на стол.

— Мы обсуждали вероятность того, могут ли пришельцы сделать полную копию человека, — пояснил я.

— Вдруг он — копия, — Арлин указала на мужчину. — Первый удачный экземпляр человеческой особи, изготовленной на основе генной инженерии. Во всяком случае, первый, попавшийся нам на глаза.

— Не очень-то в это верится, — воспротивился я.

— Но почему вы вообще решили, что это возможно? — спросил явно взволнованный нашим предположением Альберт. Арлин тяжко вздохнула.

— На Деймосе мы видели гигантские блоки человеческого мяса. Уверена, что это сырье для генетических опытов. А позже натолкнулись на чаны, в которых выращивали монстров.

— Даже кощей и жирдяй, — перебил я ее, — во многих отношениях ближе к человеку, чем прочие результаты подобных экспериментов — всякие там князья ада, паровые демоны и тыквы.

— Ну а теперь они преуспели, — буркнула Арлин, глядя в землю.

— Надеюсь, что ты ошибаешься, — возразил я. — Слишком резкий скачок. Посмотри хотя бы, как он одет Не придерешься!

— Ну уж тут трудно спорить, — согласилась Арлин. — Эти дурацкие красные трусы на кощее просто курам на смех.

Мы посмотрели на первоклассную форму незнакомца.

— И говорил он совсем как человек, — вставила Джилл.

Об этом я как-то не думал, но теперь припомнил, что манера разговаривать у сержанта и впрямь была самая естественная, даже этот угрожающий тон в конце. Не будь он таким законченным мерзавцем, я бы трижды подумал, прежде чем пускать его в расход. Сделать монстра — это одно, но сварганить такого первоклассного ублюдка гораздо труднее, тут требуется истинное вдохновение.