– Местные леди поступают и не так, просто не попадаются, – очень тихо сказал он и прошел чуть вперед, следя, чтобы я не отставала. – Но, думаю, ваша цель несколько отличается от тех, которые преследовала бы какая-нибудь другая леди, решившая среди ночи навестить мужчину, гостящего в одной с ней доме. Просто время, леди Лидделл, вы выбрали не совсем подходящее, – Ахо принюхался и замер у одной из дверей – самой обыкновенной, деревянной, плотной.

И замолчал, горделиво щурясь.

Я запоздало поняла, что Ренар вполне может быть уже не один – это, на мой взгляд, было вполне в его духе, и почувствовала, как краснею.

Спрашивать было уже поздно – меня могли услышать, как поздно было думать, что вместо халата можно было бы надеть одно из простых платьев – то, которое не требовало посторонней помощи, и я собралась было развернуться, чтобы позорно сбежать, как свеча замигала. Она почти оплыла, растаявший воск заполнил всю выемку в металлической чаше подсвечника, и, кажется, даже если я смогу спуститься вниз, я рискую оказаться в полной темноте.

Нужно было выпросить себе фонарь с кристаллом, подумала я, досадливо стиснув зубы.

Ахо с самым ехидным видом прошелся туда-сюда мимо двери и снова уселся на пол, уставившись на меня.

Если ты уйдешь, было написано у него на лице, я буду стебать тебя ближайшую пару недель, да еще и так, чтобы кто-нибудь непременно заинтересовался или догадался. Например, тот, к кому ты решила наведаться среди ночи, дурочка трусливая.

Или тот, чьим хорошим отношением к себе ты, кажется, дорожишь, и кого очень не хочешь подставить, совершив какую-нибудь глупость.

Я нервно сглотнула и, напустив на себя чуть уверенности в себе, постучала, надеясь, что Ахо меня не обманул.

Кому-то стоило быть чуть внимательнее к окружающим, подумала я, переступая с ноги на ногу перед закрытой дверью. Потому что я даже не поинтересовалась, где в этом доме поселились все остальные.

Свеча все таяла, от нее остался крошечный огарок с одной высокой, истончившейся стенкой и лужица воска, из которой торчал фитиль.

Если дверь не откроется, я останусь в кромешной тьме.

Я бросила взгляд на Ахо, который, видимо, поняв, что я сейчас испугаюсь и слиняю, вскинул голову и коротко посмотрел на дверь еще раз.

Он поднялся, потянулся, как самый настоящий кот – притворяться с каждым днем у него получалось все лучше, – и, поднявшись на задние лапы, вцепился в дверь когтями.

– Мяу, – сказал он – отчетливо и громко.

И повторил – видимо, для верности, вдруг с той стороны не услышали.

Дверь открылась раньше, чем я ожидала.

– …послышалось, откуда тут могут быть кошки? – сказал Ренар кому-то в глубине комнаты и тут уже увидел сначала Ахо, а потом меня.

Точнее, кажется, сначала мои голые ноги, а потом уже все остальное.

Ахо самодовольно облизнулся и нырнул в темноту быстрее, чем кто-то из нас успел возмутиться. Я почему-то не сомневалась, что он вылезет из теней в самый неподходящий момент.

Ренар привалился к дверному косяку, перегородив собой тот кусок комнаты, который я могла бы попытаться рассмотреть, и скрестил руки на груди. Я заметила, что он был одет так, словно готовился куда-то уходить или только что вернулся и еще не успел раздеться и тем более не собирался ложиться спать.

– Доброй ночи, – прохладно сказал он, разглядывая меня без тени улыбки.

Я кивнула в ответ, не зная, что и сказать. Он, в свою очередь, кажется, не знал, что со мной делать.

Свеча мигнула в последний раз и погасла.

Я от неожиданности выронила подсвечник, который с тихим звоном упал на дощатый пол и покатился куда-то в сторону, наверное, оставив вокруг себя капли воска.

И снова наступила тишина.

– Добропорядочным барышням в приличных домах ночью положено спать, золотко, – устало вздохнул Ренар и, сцапав меня за плечо, утащил в комнату и бесшумно закрыл дверь.

– Я отлично выспалась, спасибо, – я вывернулась из его хватки и отступила к стене, пряча руки за спиной.

Потому что на широком подоконнике сидел Кондор, а рядом с ним стояла глиняная бутылка и чашка. Знакомая уже мне сумка, в которой маг обычно таскал всякие важные бумаги для Дара, лежала на полу, прямо на небрежно брошенном на пол же сюртуке. Рядом, на приставленной к стене кровати – куда более узкой, чем моя – висело пальто, около которого спал, сунув голову под крыло, Корвин.

– А ты что тут делаешь? – выпалила я вместо того, чтобы краснеть и смущаться.