Отцовский друг усыновил младшего Данченко. Ввел его в свою семью: жена Дубцова, его мать и сын приняли Алекса как родного. Правда, старушка вскоре умерла, да и супруга Дубцова покинула этот мир очень молодой (она годилась мужу в дочки – тот женился поздно и отцом стал в очень зрелом возрасте), так что не прошло и двух лет, как они остались в чисто мужской компании…

Алекс тряхнул головой. Воспоминания о далеком прошлом до сих пор рождали смятение в душе. Посему он отбросил их и толкнул дверь торговой палатки.

– Что желаете? – тут же подскочила к нему продавщица. – У нас товар отличный. Турецкий. А что дешевый, не смотрите, просто его на таможне конфисковали… – Она сорвала с вешалки кошмарного вида ветровку. – Не желаете примерить?

Алекс кивнул. Стащив с себя модный итальянский пиджак, он стал мерить предложенную продавщицей куртку. Та села как влитая.

– Очень вам идет, мужчина, берите! – отвесила дежурный комплимент продавщица.

Алекс и сам видел, что идет. Но взял куртку не поэтому. Просто ему нужно было переодеться. Облаченный в фирменный костюм и галстук, он привлекал к себе внимание. В дешевой ветровке он стал походить на среднестатистического россиянина. Оставалось только убрать в сумку эксклюзивные очки и снять часы. А для завершения образа не лишне будет натянуть на голову кепку.

– Бейсболки есть? – поинтересовался он у торговки.

Та выложила перед ним сразу десять моделей. Выбрав самую подходящую под ветровку бейсболку (Алекс никак не мог позволить себе взять первую попавшуюся – вкус у него был слишком изысканным), он нахлобучил ее на голову. После этого расплатился, вышел из магазина и направился к автобусной остановке – до квартиры отца он решил доехать на маршрутке.

– Батя! – громко крикнул Алекс, переступив порог (у него был свой ключ). – Ты где там, старый безобразник?

– Санька? – услышал он взволнованный голос. – Ты?

– Я, батя, я!

– Ну, иди сюда, толстопуз!

Губы Алекса против воли растянулись в улыбке. В детстве он был очень изнеженным и упитанным, и отец постоянно над ним подтрунивал. Беззлобно, но не без умысла. Ему хотелось, чтобы приемный сын перестал быть увальнем и всерьез занялся спортом. Алекса поначалу это выводило из себя. Он не любил спорт и больше всего на свете мечтал, чтоб от него отстали. Но отец не отставал. Таскал его с собой в спортзал, а когда Сашка отказывался заниматься, называл его «толстопузом». Прозвище это бесило Данченко невероятно! И чтобы больше никогда его не слышать, Алекс стал бегать, прыгать и гонять во дворе мяч.

В подростковом возрасте он записался в волейбольную секцию и достиг в этом виде спорта таких успехов, что его зачислили в сборную района. И фигура Алекса приобрела просто-таки античные пропорции. Он был не очень высоким, крепко сбитым малым, благодаря спорту его тело избавилось от излишков жира, и фигура уже не казалась тяжеловесной. С годами же она стала еще более сухопарой, и с тех пор «толстопузом» Алекса называли только в шутку.

– Ну, где ты там? – раздался нетерпеливый возглас, а затем скрип колес – это отец выехал на своем инвалидном кресле навстречу Алексу. – Жду тебя, жду… Знал ведь, что приедешь, хоть ты и словом не обмолвился…

Алекс бросил сумку у порога и сделал несколько шагов в сторону отцовской спальни, он знал, что тот появится именно оттуда. И точно. Несколько секунд спустя в дверном проеме показалось инвалидное кресло, колеса которого вертел очень старый человек.

Приемный отец Алекса выглядел худым и бледным. Когда-то он был крепким, спортивным, очень сильным мужчиной с волнистыми темными волосами и румяным, полногубым лицом. Но с годами он высох, поседел, облысел, щеки его ввалились, а губы стали бескровными и тонкими. Единственное, что не изменилось в нем, так это глаза. Как были пронзительно карими, так и остались. Даже нисколько не потускнели. Казалось, только благодаря им, этим живым горячим глазам, в худом, плохо слушавшемся старика теле до сих пор теплится жизнь…

– А я вот все скриплю, – гордо молвил отец, с силой крутанув колеса, чтобы поскорее приблизиться к приемному сыну.

– Скрипишь не ты, а твое кресло, – ласково улыбнулся отцу Алекс. – Почему ты не даешь Сереге заменить его новым? Сейчас же с дистанционными пультами есть…

– Я привык к этому трону и буду доживать свой век в нем… – Он подкатил наконец к Алексу и распростер руки для объятий. – Здравствуй, сынок!

Они обнялись. Алекс чмокнул отца в морщинистую лысину и подумал с болью, что тому осталось совсем немного. Хоть старик и крепится, но все равно понятно, что он очень плох.

– Ты чего это так вырядился? – проворчал отец, отстранившись от Алекса и пристально на него посмотрев. Старик при всей своей немощи до сих пор сохранял орлиное зрение и мог разглядеть такие мелкие детали, как крохотная бирка с надписью «Ниук» (вместо «Найк») на кармашке куртки. – Будто босяк?

– Не хочу выделяться из толпы, бать, – небрежно бросил Алекс. Он думал, что отец воспримет эту фразу как шутку, но тот вдруг подобрался и серьезно спросил:

– А есть надобность?

– Да нет…