— Так и перевернуться недолго! — заволновались пассажиры.

— Рубить рангоут! — распорядился Чириков.

— Неужели мы все погибнем? — спрашивали, обступивши Миклуху, напуганные люди.

— Все не столь плохо, как кажется! — отвечал он. — Корпус должен выдержать до утра, а рангоут приспособят как упор на случай, если начнем валиться на борт!

Ночь была напряженной и для пассажиров, и для экипажа. С рассветом начал обрисовываться песчаный берег, лишенный растительности. За ночь моряки спустили с подветренного борта спасательные шлюпки из опасения, что утром это не удастся сделать.

Из воспоминаний Николая Соллогуба: "Пассажиры, нуждавшиеся в отдыхе, собрались в кают-компании 2-го класса и улеглись на полу, ближе к левому борту вповалку, стараясь оградить себя от проникнувшей сквозь иллюминаторы воды на правой стороне кают-компании. Офицеры и команда всю ночь напролет при сильном порывистом ветре работали, исполняя немедленно и точно все приказания своего командира: спускали рангоут, гребные суда, устанавливая их с подветренной стороны, где было тише; очищали от груза проходы у люков, для определения прибыли воды в трюмах, выгружали на верхнюю палубу провизию и т. п. В этом принимала участие и ресторанная прислуга. Приказания командира исполнялись пунктуально, без шума, без суеты и с такой поспешностью, чтобы к рассвету быть вполне готовым для высадки на берег людей и перевоза туда провизии. Нельзя не оценить и не отдать полной справедливости спокойным распоряжениям, систематичности и, безусловно, необходимым мерам, к которым прибегал командир парохода г. Чириков. Угрожающее положение, в котором находилась "Москва", неизвестность условий берега и расстояния до него, наступающая темнота — обстоятельства, о которых приходится серьезно подумать. И нужно иметь слишком крепкие нервы, чтобы не потеряться и вынести на своих плечах ужасающее положение!"

Рассвет был безрадостен. В полумиле был виден безлюдный песчаный берег, вдалеке темнели какие-то горы. "Москву" не переставая било в бурунах. Корпус трещал и мог в любую минуту развалиться.

— С пароходом, кажется, кончено! — мрачно резюмировал Чириков. — Теперь надо думать о людях!

Из команды "Москвы" он отобрал шесть наиболее сильных матросов под началом мичмана Отта.

— Задача свезти на берег конец и установить сообщение! Это крайне трудно и опасно, но иного выхода у нас нет!

Вельбот отчаянно мотало на крутых волнах. Казалось, его вот-вот перевернет. Но обошлось. Шлюпку с размаху вышвырнуло на прибрежную мель. Очутившись на берегу, матросы вытянули конец перлиня, к которому были подвязаны бревна, для укрепления на берегу. С большим трудом бревна зарыли стоймя в песок, и к 10 утра переправа была готова. Первым рейсом от "Москвы" ушла шлюпка с сухарями и водой.

Тем временем на берегу показалось несколько арабов. Они держались поодаль и явно выжидали, что будет дальше. Один из них все же некоторое время спустя подошел к мичману Отту и сообщил, что здешняя страна принадлежит султану Осману-Махмуду и они охраняют побережье.

С "Москвы" продолжали свозить припасы и людей, в первую очередь женщин и детей. Обратным рейсом на пароход доставили двух арабских парламентеров. В ходовой рубке их принял Чириков. Из разговора стало понятно, что "Москву" выбросило на мель в 25 милях южнее мыса Рас-Хафун. Через арабов-кочегаров капитан попросил прибывших передать сообщение о крушении "Москвы" в Аден.

— Мы скажем о вас нашему вождю Гафун-паше, а он уже передаст все султану! Как решит Осман-Махмуд, так и будет! Наши же услуги стоят тридцать долларов!

Арабам отсчитали просимые деньги, и Чириков принялся писать письмо в Аден с просьбой о помощи. Парламентеры тем временем горстями поглощали предложенный им к чаю сахар.

А на берегу собрались уже сотни их соплеменников. Видя гибнущее судно, они волновались и размахивали руками. Наконец несколько арабов кинулись к бывшему у берега вельботу и устремились, подтягиваясь на перлине к пароходу, в надежде поживиться. Однако первый же налетевший бурун опрокинул и утопил вельбот. С воплями арабы доплыли до берега. Одного из них, тонувшего и громче всех вопившего, спас, бросившись в воду, матрос Луйберг.

Чириков выскочил на палубу. Он был в ужасе. И было от чего! Мало того, что арабы утопили вельбот, но последний пошел ко дну, запутав перлинь на самой середине переправы. Дорога к берегу для спасения команды оказалась отрезанной! Надо было как можно скорее отцепить затонувший вельбот от провисшего каната.

Из воспоминаний очевидца: "Положение было ужасно! Каждую минуту мы ожидали, что бушующие буруны повалят пароход, затопят провизию, вещи, заготовленную воду и все для нас необходимое. Наконец, муссон мог сделаться свежее и лишить нас возможности в несчастную минуту съехать на берег. Понятно, что такое угрожающее положение повергло всех в тревожное состояние… Видя это, один из пассажиров (это был мичман Миклуха) предложил свои услуги освободить перлинь от вельбота и, получив согласие командира, бросился вплавь с острым ножом, отрезал запутанный вельбот и тотчас отправился плыть к берегу, так как следовавшая за ним шлюпка не могла принять его к себе. Через пять минут он благополучно добрался до берега".

На месте причаливания мичман Отт выставил караул из матросов, и с этого момента переправа уже действовала непрерывно. К вечеру все было благополучно завершено. Однако пришла новая беда. Около лагеря "московцев" скопилось несколько сотен аборигенов, которые норовили утащить все, что плохо лежало: всевозможные вещи, продукты и прочее. С каждой минутой арабы становились все назойливее и вскоре уже пытались отбирать продукты силой, угрожая кривыми ножами. Пришлось подле имущества выставить еще один караул во главе с мичманом Фришем.