Зато перестанет рваться на части сердце.

– Пожалуйста, скажите, вы уверены, что Джулиан мертв?

– На сегодня мы закончили, Квин. Боюсь, что у вас нет алиби, а у меня – причин отпускать вас. Вы будете в камере до тех пор, пока я не найду доказательства вашей невиновности… или вины.

Законник махнул рукой, давая стражнику, дежурившему у дверей, понять, что допрос окончен. С меня не снимали наручники, так что ему оставалось лишь помочь мне подняться и отвести в камеру. От резкого движения я пошатнулась и вспомнила, что почти сутки не ела. Но просить не хотелось, внутрь словно запихали раскаленный прут – любое движение отзывалось болью и тошнотой.

В коридоре я услышала свое имя:

– Квин?

Морган сидел на лавке, в ожидании допроса, а рядом с ним – бледная и растрепанная Делайла. От неожиданности я застыла на месте, и даже стражник не смог заставить меня пойти дальше.

– Что вы здесь делаете? Вас арестовали?

– Ты знаешь, что происходит? – спросил Морган.

– Они говорят, Джулиан мертв. Похоже, подозревают меня… нас. Я не знаю.

Меня силой потащили по коридору к камерам.

– Что-то происходит, Квин! – вслед мне крикнул Морган. – Та катастрофа была не случайной! Кто-то пытался убить нас на Плато, а когда не получилось, нашел другой способ убрать с дороги!

– Какая интересная версия, господин Свободный, – раздался безмятежный голос Ветреного. – Идемте, расскажете мне ее во всех подробностях. Уверяю, я очень благодарный слушатель.

Когда дверь камеры с противным лязгом закрылась, я принялась трясущимися руками растирать покрасневшие и ноющие запястья.

Сердце выпрыгивало из груди, я глубоко дышала, уговаривая себя успокоиться, но только сильнее паниковала.

Разбившийся дракон – не случайность? Джулиана пытались убить и раньше?

Неужели вторая попытка оказалась успешной…

– Джулиан… – Я прислонилась лбом к холодной решетке. – Вернись. Скажи, что ты жив. Пожалуйста. Как мне жить без тебя? Я так не могу. Мне страшно.

Хочу его помнить. Мы столько раз были в шаге от поцелуя, что того единственного в последнюю ночь оказалось катастрофически мало. Его вкус уже почти стерся с губ, оставив лишь призрачное воспоминание о теплом касании. На Плато я думала, что последним воспоминанием о Джулиане станет тот разговор и несостоявшийся поцелуй. Порой Высший словно издевался, играя с нашими судьбами.

Будучи наивной возвышенной девицей, я верила в связь – даже жалкую, одностороннюю – с тем, кого любишь. Верила, что почувствую, если с Джулианом что-то случится.

Кажется, верю и сейчас. Потому что считать его мертвым не хватает духу. Верить в это – тем более.

Златокрылый жив. Он не может быть мертв, это просто неправильно. Это несправедливо.

– Он хороший человек, – прошептала я, то ли молясь Высшему, то ли успокаивая сама себя. – Для него не должно все закончиться так.

А потом я уснула. И во сне был домик с заснеженной крышей и мягким светом, льющимся из окна. В домике уютно горел камин, а на низком столике прямо напротив огня стояли кружки с горячим вином и специями.

В домике было тепло. Не физически, а так, как никогда не было в доме моей семьи – и так, как должно было быть в моем. Как я мечтала, когда говорила "да".

– Романтично, – раздался голос Джулиана. – Если не думать о том, что в округе ни одного приличного бара. Не могла мечтать о чем-нибудь, где есть, куда выйти вечерком?

Горло будто сжала невидимая рука.

– Мне сказали, ты мертв.

– Ты слишком доверчивая, рыжая.

– Зато я понимаю, что это сон. И когда я проснусь, тебя не будет рядом.

– Меня ведь и так никогда не было. Я для тебя не создан.

– Знаю. Скажи, как перестать тебя любить? Я так устала.

– Лучше подумай о том, как стать достойной моей фамилии, Квинни. Тебе это пригодится.

Он подмигнул со странным лязгом, как будто заржавелым глазом – я даже не ожидала такой ассоциации.

А потом проснулась.

– Хрустальная, к тебе посетитель. Вставай!

С трудом разлепив глаза, я позволила надеть на себя наручники и поморщилась: натертая кожа саднила.

– Кто пришел? – Я облизнула пересохшие губы.

Может, Делайлу или Моргана отпустили и удастся попросить хотя бы одеяло? Или сообщили отцу. В прошлый раз же он вытащил нас из камеры. Хотя в прошлый раз меня не арестовывали за убийство.

Оказавшись в комнате для свиданий, я зажмурилась: через большие окна с улицы лился яркий свет. Я провела в тюрьме едва ли больше двух дней, но казалось, что не видела дневного света уже очень долго.