Виктор Сергеевич любил отдыхать в Сибири. Пешком, с ружьем и рюкзаком он исходил звериными тропами сотни километров по тайге. И так много лет подряд. Сначала ходил один, потом с подросшим сыном Антоном.

Для Акопяна отпуск был тяжелее любой работы. Целыми днями он маялся, ждал вечера, а затем отправлялся в шахматные клубы, где выступал в различных блицтурнирах. Он готов был сразиться с кем угодно - с пионерами, с гроссмейстерами, с целыми командами... Однако вечер за шахматным столиком пролетал слишком быстро. А так как Сурен привык просыпаться очень рано, то день отпускника, лишенный каких-либо занятий, тянулся томительно долго в ожидании нового вечера. Как тут не устанешь?

Своеобразно проводил отпуск Калантаров. Где бы он ни бывал, домой всегда возвращался с рюкзаком, набитым всякими предметами: поломанными будильниками, счетными машинками, старыми телефонными аппаратами. Он тут же отгораживался от мира, вытаскивал очередную находку и проводил скрупулезное расследование, почему от услуг найденного механизма отказались хозяева. Потом он собирал механизм, заменяя износившиеся детали, пока наконец "сирота" не начинал исправно работать. Правда, к удивлению домашних, после "исследований" Жоры часто получались уже совершенно иные конструкции, с новыми свойствами и предназначением.

Василий Карпенко в свободные недели любил понаслаждаться тишиной в библиотеках, подышать пылью веков в архивах.

– Подумать только!
– разыгрывала товарищей Марина.
– Полтора года и все без отпуска! Это ужасно!

– Отгуляем после полета, - заверил ее Меркулов.
– Месяц поспим, а остальные три...

– Нет!
– Марина решительно встала и зашагала по комнате.
– Мы должны научиться проводить свой отпуск в космосе.

– Изучать биосферу в марсианских морях?
– спросил Акопян. Впечатляет, как выражаются журналисты!

– Предлагаю месячный отпуск сжать до одного дня!

– А море - до одного стакана воды?

– Можно составить план отпусков на время, привычное для каждого, и ввести эти дни в программу полета. Берешь из гипнотеки пленку...

– И отправляешься в прошлогоднее путешествие?

– Да-а...
– вздохнул Виктор Сергеевич.
– Это хорошо бы так вот, с корабля, и...

– Удрать на бал!
– попробовал сострить Акопян.

– В тайгу бы! Да чтоб мороз градусов под тридцать... И новая, еще не хоженная тобой тропа...

– Что-нибудь новенькое тоже не помешало бы!
– подал голос Жора.
– Что это за отпуск, если все известно заранее!

– Почему известно?!
– уже всерьез заволновалась Марина.
– Кто нас заставляет моделировать уже совершившиеся события?

Марина, что называется, прочно утвердилась на кафедре.

– Как бы мне хотелось побывать в Саргассовом море! Представляете, беру в гипнотеке пленку, ставлю, и... я на дне Саргассова моря!

– А вдруг ты перепутаешь и возьмешь пленку Сергея?

– Представляете, идет Виктор Сергеевич по тайге, а навстречу ему...

– Счастливчик Калантаров! В одной руке у него вдребезги разбитый кондиционер, а в другой...

– Хочу, чтобы во всех газетных заголовках было: "Акопян предлагает фору в виде ладьи любому гроссмейстеру! Мат в шестнадцать ходов гарантируется!"

Чаепитие и дискуссия "Мир увлечений" затянулись за полночь.

– Вот те на!
– Взглянув на часы, Виктор Сергеевич нерешительно выключил ЛАК.
– А спать кто нынче будет, тартарены?

– Виктор Сергеевич, мы еще чу-уточку!
– умоляла Марина.
– Ведь надо же что-то решить!

– Утро вечера мудренее! Отбой! Всем немедленно спать!

После нескольких ночных чаепитий ЛАК высоко оценил предложение Марины о гипноотпусках. Более того, специалисты Центра, не мешкая, приступили к составлению гипнотеки полетных отпусков. Старт "Вихря" был уже не за горами.

Г Л А В А 16

"ВИЖУ ЛЬВОВ!"

Бедный Марс! Невольно спрашиваешь себя, какая

злая волшебница присутствовала при его рождении!

Кажется, что со времен глубокой древности все

проклятия мира пали на него: это бог войны и резни,

это покровитель армии, это сеятель вражды и ненависти

между народами, это тот, кто льет потоками кровь

человечества в международных гекатомбах.

В то время как человечество относило за счет

мнимого влияния Марса все ужасы, зависящие от

недостатков, свойственных его собственной, земной

природе, этот мир, для которого чуждо наше

ничтожество, совершал в безграничном пространстве свой