На обратном пути группы поменялись ролями. Только что страдавших морской болезнью было не узнать! Новых "пассажиров" укачало поголовно.

...Марина взглянула на часы в стене каюты: через пятнадцать минут нужно передавать на Землю очередную медицинскую сводку о состоянии здоровья экипажа, а она все киснет! Ничего себе врач-космонавт!

Конечно же, прав командир - космос не шутка. Программа полета составлялась с учетом всех обстоятельств. До выхода в открытый космос оставалось еще два месяца! Но почему-то сегодня неожиданно пришло в голову: лечу как пассажир. Наверное, командир подумал: бабья прихоть. Но еще раз проверить собственный скафандр - это не новое платье примерить!..

Стук в дверь. Вошел Виктор Сергеевич. Посмотрел в "окно", покашлял, сказал негромко:

– Хорошо-то как.

– Это утро 20 мая прошлого года.

– Я кое-что изменил в расписании, - не глядя на Марину, улыбнулся командир, - надевай скафандр. Пойдешь в носовой отсек. Заодно проверишь термостаты и контейнеры.

– Спасибо, Виктор Сергеевич. Носовой отсек сообщается с открытым космосом. Я рада, что вы меня правильно поняли...
– Она замолчала, но тут же, преодолев смущение, звонко спросила: - Хотите, я вам чудесное стихотворение прочту. Про утро.

У капель - тяжесть запонок,

И сад слепит, как плес,

Обрызганный, закапанный

Мильоном синих слез...

В корабельном паспорте носовой отсек именуется "помещением полезной нагрузки". Это склад грузов, необходимых для вылазки на чужую планету: самоходные установки, бурильное оборудование, трубы и материалы, которым не страшны космический холод и вакуум. Здесь же термостаты и контейнеры. В них на Землю будут доставлены образцы марсианского грунта.

Скучно, приземленно звучит: сходить на склад и посмотреть, как там поживают контейнеры. Но склад находится в носовом отсеке космического корабля, летящего к Марсу, а войти туда нужно через шлюзовую камеру, и не просто в обычном рабочем скафандре, а в экспериментальном, в котором отрабатывается "автоматическая система регулирования жизнедеятельности космонавта с использованием обратных психофизиологических связей".

Почти все эксперименты и исследования в ходе полета так или иначе решали задачу: человек в космосе, человек и жизнь в необычных для него условиях, человек и его способность трудиться в этих необычных условиях.

Марина вставила штекер фала в замковое соединение и захлопнула крышку шлюза.

– Виктор Сергеевич, я на складе.

– Усложним задачу, Марина. Выключи рацию и действуй без связи. Карпенко тебя подстрахует.

– Хорошо, командир.
– Марина вплотную придвинула гермошлем к объективу телекамеры, белозубо улыбнулась сквозь прозрачный щиток и сказала нараспев:

– Бе-едненький Карпенко!

И выключила связь.

Виктор Сергеевич озадаченно покашлял.

– Сергей, что у нее?

– Показатели очень высокие. Словно сидит в своей каюте.

– Это-то и плохо. Опасности не чувствует...

Экспериментальная система жизнеобеспечения действует так. Портативная ЭВМ, анализируя голос, пульс, температуру тела, частоту дыхания, составляет "представление" о самочувствии космонавта. В зависимости от этого по фалу в скафандр подается нужное количество воздуха, устанавливается оптимальный режим обогрева и вентиляции.

Марина не спеша проверила герметичность термостатов, принялась поочередно освобождать от креплений и снимать обычные контейнеры. Это был нелегкий для нее труд, хотя в невесомости тяжесть стальных контейнеров не чувствуется, но масса-то у них немалая. Командир, следивший по телевидению за действиями Марины, заметил, что в последние пять минут ее движения резко замедлились. Устала Марина.

– Сергей, что нового?

– Все показатели на прежнем уровне.
– В голосе Меркулова удивление.

– Непонятно.

Жора и Акопян подошли к Виктору Сергеевичу и тоже стали смотреть на экран.

– Карпенко, как подается воздух? Вентиляция?

– Все как в начале выхода.

Инженер-исследователь находился в трюме рядом со шлюзовой камерой носового отсека у переносной ЭВМ, управлявшей системой жизнеобеспечения Марины. Ему тоже казалось странным: человек работает, устал, а вентиляция та же. Система-то на самонастройке!

– Виктор Сергеевич, может быть, мне пройти к Марине?

– Подожди, Василий, она уже заканчивает.

Марина закрепила в гнезде последний контейнер, медленно разогнулась, зачем-то провела ладонью по щитку гермошлема и... погрозила кулаком дальней стенке отсека.

– Ты понимаешь?
– спросил командир у Калантарова.

– Может быть, она пот с лица хотела смахнуть.

Марина наклонилась, словно слепая, нащупала фал. Перебирая его руками, неуверенно двинулась к шлюзу. У люка она остановилась, включила рацию.

– Все в порядке, Виктор Сергеевич. А это что - шутка или...