По ночам, опять же вместо подготовки к экзамену, я следил за охранниками, чтобы досконально изучить распорядок обходов здания. И вот в четыре утра я проник в святая святых — кабинет профессора. Почти час я обшаривал там все от пола до потолка, но так и не нашел вопросника, хотя рассчитывал обнаружить целую стопку заготовленную на завтра.

Вернувшись под утро, злой, уставший и разочарованный, я капитально напился. В таком прекрасном виде — весь расхристанный и раскачиваемый приливами радостного алкогольного дурмана, я каким-то чудом оказался в аудитории, где проходил экзамен. На большинстве лекций я мгновенно засыпал, и потому непонятность вопросов меня не смутила, к тому же в голову лезли куда более интересные и красочные мысли. Я что-то быстренько навалял и сдал до конца отведенного времени — давно пора было еще хлебнуть, да и курить хотелось нестерпимо.

В итоге я получил на удивление приличную оценку. Очевидно, этот предмет я был способен постичь исключительно в измененном состоянии сознания. Но это все глупое баловство. А вот тогдашняя легенда нашего потока по прозвищу «Миша без крыши» сумел воспользоваться золотым ключиком с куда большим умом и находчивостью. В обеденный перерыв Миша, не таясь, будто так и надо, отпер секретариат кафедры и преспокойно отыскал там список паролей от аккаунтов всех профессоров и ассистентов. Дальше Миша приходил на экзамены лишь для отчетности, сдавал абы что и потом напрямую исправлял оценки в базе данных.

Действительно, к чему заморачиваться, не спать ночами, рисковать быть застигнутым в профессорском кабинете на карачках с фонариком в зубах, если можно обставить все с комфортом? Правда, вскоре Миша стал пренебрегать осторожностью и попался на том, что правил отметки в рабочее время, и однажды в тот же самый момент оценки вносил какой-то глазастый ассистент. Ассистент был крайне удивлен, заметив меняющиеся сами собой цифры. Нашего героя вычислили, выловили и принудили предстать перед дисциплинарной комиссией, но Миша каким-то образом все-таки отвертелся. Возможно, помогли безупречные оценки в прошлом. Однако доступов и паролей Миша, естественно, лишился, и ему пришлось вернуться к старой доброй схеме, обеспечивавшей образцовую успеваемость в прежние годы.

Комбинация была такова: Миша припирался на экзамен в зимней куртке, причем в любую пору года и погоду. По этому поводу у него даже состоялось разбирательство с деканом. Кому-то показалось подозрительным, что студент ходит на экзамены в теплой куртке в сорокаградусную жару. Но Миша заявил, что он всегда так одевается. Это было невозможно опровергнуть, так как ничего, кроме экзаменов, он на факультете не посещал. Миша гулял на вечеринках, пропадал на тусовках и кочевал по общаге, где беспардонно объедал своих приятелей, а на лекции его почему-то никогда не тянуло так, как к холодильнику или к теплу человеческого общения.

Так вот, Миша без крыши наплел нашему декану, что так одевается вследствие детской травмы, и расписал, как трагически замерзал в каких-то сибирских снегах, или во льдах, или на льдине… хотя Миша из благополучной московской семьи и вряд ли бывал хоть где-то значительно севернее или восточнее пределов московской области. Но о Сибири даже в Израиле так наслышаны, что после этого слова можно городить любые небылицы. Как бы то ни было, с тех пор, согласно этой душераздирающей истории, мальчик Миша, мучимый хроническим ознобом, всюду разгуливал в своей заветной курточке.

Когда раздавали вопросник, Миша брал два экземпляра, один из которых засовывал в рукав куртки и, отпросившись в туалет, оставлял в условленной кабинке во втулке от туалетной бумаги. Затем в туалет прокрадывался представитель группы поддержки. Группа состояла из нескольких лучших студентов, которые делили между собой вопросы, быстро решали и клали ответы в ту же втулку. Миша снова отпрашивался, прятал решения в рукав, возвращался и наскоро переписывал все своим почерком.

Это была филигранная операция, требующая четкого и слаженного осуществления. Каждая минута была на счету, так как наш институт чинил всяческие козни на Мишином пути к академическому успеху. Во-первых, в коридорах разгуливают смотрители, и необходимо действовать осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Во-вторых, первый и последний час экзамена выходить нельзя. Кстати, до знакомства с Мишей стремление института регламентировать наше мочеиспускание казалось мне крайне странным. И кроме того, экзамен ограничен на три часа, и надо все успеть: Мише — отпроситься и спрятать; тем — забрать, решить и вовремя вернуть; и опять же Мише — забрать, незаметно достать при всех в аудитории, незаметно переписать и снова спрятать листочки с ответами, чтобы затем не пойманным улизнуть с места преступления.

Миша без крыши был выдающейся личностью, титаном… альбатросом такого размаха крыльев, что он, несомненно, достоин отдельного литературного произведения. Не знаю, отважусь ли я на такой подвиг в дальнейшем; пока браться за широкомасштабное полотно о Мише без крыши я, увы, не решаюсь…

Но раз уж мы затронули Мишину заветную куртку, — еще ностальгическая история о куртке, о плотской любви и о безудержной пылкой страсти. В незапамятные стародавние времена, где-то там в девяностых, в дни нашего непростого юношества, сеть интернета еще не опутала весь мир, и мы были лишены доступа к бесплатной порнографии. У нас не было смартфонов, да и персональные компьютеры еще считались роскошью, и предаваться утехам онанизма было не так сподручно.

Миша без крыши, в порыве неистового и необоримого вожделения к самому себе и к женщинам в целом, решил… нет, «решил» — это слишком будничное слово… Миша возжелал подрочить на порно-сайт. Но было негде — своего компьютера у Миши не имелось. Однако истинная любовь не ведает преград! И в темные предутренние часы бурная стихия страсти занесла нашего героя в круглосуточную компьютерную лабораторию при общежитии.

Оценив обстановку опытным взглядом бывалого ловеласа, Миша обнаружил камеру, сорвал с себя… нет, еще не то что вы думаете, Миша сорвал с себя заветную куртку, взгромоздился на стол, и, балансируя на одной ноге, потянулся к камере наблюдения, чтобы целомудренно завесить ее курточкой. Природная пылкость, близость желанной цели и алкогольные пары одурманивали рассудок, и Мишу изрядно штормило. Он не удержался, теряя равновесие, схватился за камеру и обрушился вниз вместе с ней и со своей курткой, выдирая обрывки проводов с клочьями штукатурки.