– Я грибы собирала…Ох, собирала я их, да…И слышу, птицы взлетели. Ну, думаю, идет кто-то из наших, – она вновь замолчала, пытаясь отдышаться, – идет, думаю, кто-то…Пошла я, значит, навстречу, и вот! – люди придвинулись ближе, чтобы её расслышать. – Госпожа Сисиль…Пешком!

– О чем ты говоришь? Тебе видно померещилось.

– Да нет же! Я её своими глазами видела! Она сюда идет! Пешком!

Народ загалдел сильнее. В самом деле, странно. Императрица боялась нас и никогда не спускалась сюда из замка. Она считала нас всех убийцами.

– Я как увидела её, так испугалась, побежала сюда…Ох, накажут меня, ох, накажут! Я же не поздоровалась с ней, ох, что будет-то…

– Успокойся. Здесь ей никто не рад. Если она и одумалась, то уже слишком поздно.

Мы решили спрятаться по домам, чтобы не разговаривать с Госпожой, но, едва это решение было принято, как она выскочила из леса. Безусловно, это была Сисиль. То же глупое платье, странная маленькая корона на боку, что словно олицетворяла безмятежность Госпожи, те же ухоженные волосы, на которые так завистливо смотрели женщины, работающие на огородах с утра до самого вечера, и то же…

Когда она обернулась, все замерли. Я был готов вскипеть от злобы при виде доброго невинного лица, но оказался абсолютно безоружен против лихорадочного блеска в глазах и странного жестокого выражения. Она быстро направилась в нашу сторону, не обходя ни куриный помет, ни брошенные ошметки и топая при этом так, будто у нее между ног что-то висело. В самом ли деле это госпожа Сисиль?

– Вечер в хату, часик в радость, – махнула она рукой, устремляя на меня свой взгляд. Такой внимательный и пожирающий, что впервые в жизни я не проронил ни слова. Никто не проронил ни слова. Никто не проронил ни звука. – Эй, фраера, где Кирка Мускулюс? – мне показалось, что она захотела рассмеяться, но сдержалась. Я не понимал ни слова из того, что она говорила, но вышел вперед.

– Это я.

Я часто видел госпожу. Был свидетелем её свадьбы, её коронования, её краха. При первой же встрече я желал схватить её за горло и удушить, пускай сам закончил бы смертной казнью, но вот она стоит передо мной, а я сомневаюсь она ли это вообще. Мелкая, злобная, с насмешливым взглядом и посеревшим лицом – это полная противоположность госпоже Сисиль. Она подошла впритык, взглянула снизу вверх. Я заметил, что у неё дернулся нерв под глазом.

– Нам нужно поговорить. Наедине. Прям вообще. Вдвоем.

Будто и голос грубее стал. Её речь совершенно не соответствует аристократичным манерам, она ведет себя, как деревенский хулиганистый мальчишка. Я кивнул головой, указал на свой дом, куда мы и направились. Происходящее казалось чем-то немыслимым, однако, обида за минувшие года никуда не делась. Что бы ни произошло с госпожой после воскрешения, она должна понести наказание. Она не сможет ничего исправить, её репутация безнадежно испорчена. Единственное, чем Сисиль сможет нам помочь, так это тем, что умрет.

Я закрыл дверь. Сел за стол, отодвинул остывший суп. Есть мне уже не хотелось вовсе. Я хмуро взглянул на девушку. Она улыбалась.

– Тут нет ничего розового.

– Да.

– Уютно.

– Вам виднее.

Разговаривать с ней я не желал, и мне кажется, что она это понимала. Она смотрела на меня оценивающе, щурила глаза и явно не знала, с чего начать разговор. Я молчал. Госпожа соизволила покинуть свой замок, пусть госпожа и говорит.

– Знаете, я как-то сильно ударилась головой и померла.

Лучше бы госпожа молчала. Я не знаю подробностей, но заводить разговор о том, чего мы все так долго ждали, не стоило.

– И вот я так сильно ударилась…Что взглянула на мир иначе.

Значит, это и вправду сотрясение? Что ж, я слышал, как многие менялись в характере после такого.

– И я поняла, что допустила роковую и неисправимую ошибку.

Она замолчала, украдкой взглянула на меня, ища поддержки. Подобную услугу я ей не окажу. Для неё это роскошь.

– И я решила всё исправить.

– Уже поздно.

– Ничего не бывает поздно, я знаю, что мне нет прощения. И…

– Вам здесь не рады. Спросите любого – он ждет вашей смерти. Вы не можете помочь своей территории, как бы сильно головой не бились о землю.