Я сел на стул, попивая кофе и наблюдая за тем, как Альберт расставляет на стол все, что достал из чемодана.

— И много времени это займет? Просто нам скоро надо бы в разлом.

— Нет, не много. К тому же вы все равно сейчас на корабле, так что вам в разломе особо делать нечего.

— Ну, дел-то мы найдем — профессии качать, например, — возразил я. — Но, как бы то ни было, расскажи, что ты хочешь исследовать?

— В идеале — все. Но пока остановимся на крови, коже и волосах. Мне нужно от вас по небольшой щепотке волос, несколько капель крови и по срезу кожи. В принципе, раз вы одинаковы, то думаю, мне хватит образцов с тебя, Тим.

Он взял предметное стекло для микроскопа и небольшие ножницы. Подойдя ко мне, срезал волосы и, положив на стекло, понес к микроскопу. Стал подолгу рассматривать, что-то бормоча под нос.

Мы с Лаской с интересом наблюдали.

— Так. Теперь кровь.

Он подошел ко мне со скальпелем, чуть чиркнул по пальцу и надавил, от чего из раны пошла кровь.

Получено 0,5 урона.

Выдавив несколько капель крови, ученый вернулся и опять уселся за микроскоп.

— Я думал, ты больше инженер или физик и вообще по точным наукам, раз в свое время разрабатывал космические двигатели, — произнес я.

— Ну, я во многих областях специалист. К тому же то, что я исследую, мало относится к биологии. И уверен, вскоре ты в этом сам убедишься.

Тем временем ученый начал крутить небольшую ручку, раздался легкий писк, появился слабый свет.

— Что это за микроскоп? — спросил я.

— О, это необычный микроскоп. Благодаря двум вставленным гемам, он не только может передавать изображение предметов из разлома и аватаров, но еще и имеет разрешающую способность выше обычных. Проще говоря, он выходит за грани привычной нам физики. Теоретически с помощью магии из разлома и всякого рода гемов можно создать микроскоп, который позволит рассмотреть даже атомы, хотя по законам нашего мира это невозможно. Но данный микроскоп на это не способен, впрочем, и то, что он умеет — уже хорошо. На данный момент это обычный микроскоп, только с разрешающей способностью как у электронного микроскопа.

Потом он срезал кожу и также пристально ее рассматривал. Наконец, он со вздохом разогнулся, чуть улыбнулся и сделал приглашающий жест.

— Не хочешь поглядеть?

Я усмехнулся, допил кофе и, подойдя к микроскопу, взглянул. И увидел… огромную клетку кожи с отдельными участками, оболочкой и прочим. То, что обычно в прошлом рисовалось в учебниках на основе того, что получалось после изучения под электронным микроскопом.

— И что? — спросил я.

— Не замечаешь? Процессы жизнедеятельности. Их нет. Но и процессов разложения и смерти тоже. Эта клетка, словно рисунок. Будто кто-то, зная, как она выглядит, нарисовал при помощи красок.

Я оторвался от микроскопа и удивленно глянул на ученого.

— Но самое удивительное то, что всякие листья из разлома или кожа животных из разлома, совсем не так выглядят. Они выглядят просто как разноцветные текстуры, увеличенные в размерах и просто более детализованные. Подозреваю, что если продолжать увеличивать изображение на них, то можно будет разглядеть отдельные пиксели.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Что вы необычные. Когда ваши два тела одновременно взорвались, артефакт попытался восстановить вас, но из-за того, что ваше реальное тело и тело аватара разные, артефакт, будучи предметом из разлома, стал собирать вас, используя ваше реальное тело как образец, но из материалов разлома. То есть, когда говорю, что клетка нарисована — она буквально нарисована. А если продолжить увеличивать, то уверен, мы увидим также нарисованные из пикселей атомы, а вот когда мы рассмотрим сами пиксели, вот они уже будут не из того вещества, из которого сделаны атомы, а скорее просто распадутся на три цвета — зеленый, синий и красный. Разлом — это параллельный мир, созданный в цифровом пространстве, но материализовавшийся в целую вселенную со своими законами, такую же большую, как и наша. Все там состоит из пикселей, а те пиксели из более мелких пикселей, и все до мельчайших размеров пока сами пиксели не распадутся на три света. Из чего состоят эти три цвета, и что позволяет им быть соединенными — непонятно.

Я хмыкнул, хотел сказать, что все это интересно, но ученый поднял руку вверх, не давая мне произнести и слова, и продолжил.

— Более того, наш мир тоже непонятно, из чего состоит. Вроде как атомы состоят из электронов, протонов и нейтронов, есть еще другие элементарные частицы — фотоны и нейтрино и так далее, но сейчас не о них. Далее идут кварки, бозоны и прочее. Мы все это открыли, даже построили теории, как это взаимодействует, но фундаментально нам так и непонятно, почему все это именно так взаимодействует. Как непонятно и то, что такое гравитация, и почему она существует, что такое константы, и почему они существуют в нашем мире. То же самое чувство у меня возникло при изучении структуры материи из разлома. Как держатся друг с другом пиксели, почему работают те или иные законы. Ну и разложение пикселей на цвета, которые опять же непонятно как друг с другом связаны. Изучение же вас было важно в контексте того, что вы каким-то образом можете находиться и там, и тут. А это привело к еще большим вопросам и странным выводам.

Я несколько секунд смотрел на него, пытаясь переварить и осмыслить все сказанное.

— То есть, ты хочешь сказать, что как разлом, будучи придуманным ранее нами, превратился в огромный мир со своими законами и константами, так и наш мир может быть просто фантазией, и законы в нем устроены по принципу «просто потому»?

Альберт хищно улыбнулся.

— Просто объяснить, почему предметы из разлома могут существовать в нашем мире, и почему вы можете существовать в принципе, я могу только тем, что наш мир тоже чья-то фантазия. Понятно, что мы устроены не из пикселей, но принцип такой же.

Мы с Лаской переглянулись, а Альберт, усмехнувшись, добавил:

— Может это и не так. Но пока это самое разумное объяснение.

— Значит, когда-нибудь и в нашей безграничной, казалось бы, вселенной может появиться свой «разлом» в мир, обитатели которого придумали нас.

Альберт лишь пожал плечами и улыбнулся.

Похититель коров.

Сойдя с корабля, мы оказались на каменной пристани. Впереди дома из белоснежного камня, каменные мостовые уходят вглубь, а дальше над домами возвышаются шпили главного храма города посвященного единому божеству Солу.