– Нет, – ущипнула его за бок, – просто хочу моральной поддержки.

– Для Штерса? Согласен, ему она пригодится!

— Дурак!

Мы вели себя как супруги, которые провели вместе много лет. Все казалось столь естественным, столь гармоничным, словно так было вся жизнь. А то, былое, оно в тот момент ощущалось страшным сном, от которого я наконец-то проснулась.

Рабочие будни теперь были неотъемлемой частью, и мне это нравилось. Я просыпалась рядом с прекрасным мужчиной, мы вместе завтракали, вместе собирались, шли каждый в свой кабинет и занимались своими делами. А после обедали вместе, обсуждали поведение студентов и преподавателей, смеялись над веселыми событиями или вместе возмущенно проклинали тех, кто довел академию до ужасного состояния. И вечером, после тяжелого рабочего дня, а он почти всегда был тяжелым, сидели у камина, пили чай и просто наслаждались компанией друг друга. Ну а ночи и вовсе были жаркими и сладкими!

До конца учебного года оставалось пять месяцев. За это время я должна была не только более или менее привести дисциплину в порядок, но еще и сама чему-то научиться. Поэтому очень быстро в наш с Ингирисом график были добавлены еще и личные занятия для меня. Учитывая, что я не студентка с ветром в голове, то и обучение шло быстрее обычного.

А кроме этого, и работы было пруд пруди! Мужчина иногда ругался, что я слишком много пытаюсь втиснуть в короткий период времени, а потому и нагрузка у меня была приличная.Но очень быстро мы втянулись в новый режим и уже такой чрезмерный график не казался чем-то страшным.

На следующем совещании с профессорами, я подняла вопрос расселения студентов и мы после упорных споров решили, что этому все же быть! Правда, как я и думала, уже со следующего учебного года. Нашлись преподаватели, проживавшие в стенах академии постоянно, лишь иногда посещающие взрослых детей и внуков, а у некоторых их вообще не было. Вот они и согласились за период каникул, хотя здесь их называли ферии, помочь привести все те комнаты, которые пустовали все это время в порядок. Капитального ремонта, конечно, сделать не было пока за какой фиг, но банально подмазать, подбелить и убрать мы могли.

— Тайра, я тут подумала, — профессор Шлифар барабанила своими изящными пальцами по столешнице, — о наказании для сорванцов. Поскольку вы предлагаете перевести академию на самообеспечение, то почему бы хулиганов не отправлять на отработку в теплицы, например?

— Если бы дело было только в копании грядок, то думаю это было бы хорошим решением, — я развела руками, — но будем честны, они нам все растения там погубят. Если уж так рассуждать, то нужен кто-то, кто сможет следить за работой и сможет следить за каждым дебоширом. А нанять еще кого–то мы просто не можем себе позволить.

Но как показало время, нам и не нужны были столь радикальные наказания. Как только преподаватели прекратили филонить, а начали добросовестно заниматься своим трудом, студенты быстро смекнули, какой стороной им могут вылезти откровенно жестокие шутки и различные нарушения правил. К тому же времени на подобное у них также стало гораздо меньше, потому что нужно было больше учить.

Ну а когда им объявили, что будет возможность со следующего года еще и зарабатывать лишнюю копеечку и будущее имя, многие просто самостоятельно отказались от сомнительных развлечений и налегли на зубрежку.

– Тайра, овощи и фрукты лучше просить вырастить дриад и травников, – профессор Рули лез из кожи вон, опасаясь, что ему вспомнят взятки. — Уже через месяц-другой все зацветет, а может, и созреет.

— Согласен с коллегой, — профессор Штерс с первого же собрания принимал активное участие в любых обсуждениях. — Это ускорит переход на самообеспечение. К тому же дополнительная практика для студентов лишней не будет.

Мне нравился этот человек. Как только он впервые вошел в мой кабинет, я поняла, почему Штерс уволился. До пенсии ему было все же далековато, хотя молодым его тоже не назовешь. Выглядел он немного старше отца Алиссии.

Так вот, первое, что мужчина мне сказал: "Не знаю, что вам от меня нужно, но если вы хотите снова затащить меня работать в этом ужасном, запущенном месте, мой ответ сразу нет". И все, я уже знала, что мы сработаемся. Требовалось только найти правильные аргументы, привести их спокойно и уверенно и получить совсем другой ответ.

Штерсу болело, что лучшая академия превратилась в черти что. Он пытался что-то делать, как-то влиять на студентов и коллег, но все было бесполезно. Так что мужчина, который был не в состоянии спокойно наблюдать за упадком волшебного когда-то места, просто уволился и ушел. Теперь же он с удовольствием участвовал в возрождении академии.

— А как насчет мяса? — спросил один из преподавателей. — Этого мы тоже не можем себе позволить. Ни купить, ни разводить.

Что-что, а ситуацию с финансами даже объяснять не нужно было. Все и сами всё прекрасно видели и понимали. В чьих карманах оседали такие нужные золотые монетки, я не знала, но знала, что из королевской казны выделялась хорошенькая сумма на содержание академии. То ли Совет прибрал в руки наше финансирование, то ли еще кто-то, кто выше статусом, но нам от этого было ни холодно, ни жарко. Академия жила уже вопреки, а не благодаря. И единственное, что мы сейчас могли сделать, это изрядно пораскинуть мозгами, чтобы найти выход из сверхсложной ситуации.