– Я нашла ее письмо, в книге, которую она всегда читала…

– Письмо? – Он все еще не верил ей. – Какое еще…

– В нем она назвала меня своей внучкой.

– Где письмо? – деловито осведомился Эдуард.

– Осталось дома! – Аня так разволновалась, что стукнула кулаком по кожаному подлокотнику дивана. – Но какое это имеет значение?

– А ты ничего не напутала?

– Нет, я дважды его перечитывала, в письме синим по белому написано, что она моя бабка. Вот я и пришла к вам, чтобы узнать правду… – Аня возбужденно завозилась. – Вы знали мою мать Александру Железнову?

– Не-е-ет.

– Она работала у вас домработницей. Такая маленькая, кривоногая, с плоским лицом…

– Шурка, что ли? Конечно, я ее помню… А она твоя мать?

– Вот именно!

– Ну и при чем тут я?

– Вы с ней спали?

– Я? – обалдел Эдуард Петрович. – Ты с ума сошла?

– Может, по пьяни или с голодухи?

– С голодухи я, конечно, и не с такими тра… в смысле, занимался любовью… Но с Шуркой… – Он замотал головой. – Нет, с ней я точно не спал. Я в своем доме никогда… Табу!

– Но бабуся же ясно написала! – от волнения Аня даже заикаться начала. – Ч-ч-то я ее внучка! А кроме вас никто не мог сделать ребенка моей матери!

– Тебе сколько лет? – спросил Эдуард Петрович.

– Двадцать три, а что?

Он сосредоточенно кивнул:

– Я так и думал… Так вот, Анечка, в то время как тебя делали, я мотал срок в уфимской колонии строгого режима. – Эдуард скривил рот в подобии улыбки. Я не твой отец, извини.

Аня потерянно на него посмотрела и пролепетала:

– Как же так? Ведь бабуся… – Она закусила большой палец, всхлипнула. – Она не могла меня обмануть…

– Не знаю, девочка… – Эдик тяжело вздохнул. – Не знаю.

– Может, у бабуси есть еще сын? – встрепенулась Аня.

– Нет, у нее только Ленка, дочь.

– Тогда что же получается? – Она прикрыла рот рукой и чуть слышно прошептала: – Получается, что она моя мать?

– Ленка? Да ты что! Не выдумывай! Ленка бесплодна, это все знают! Она ни от кого не скрывает, что не может иметь детей…

– Но вдруг…

– Никаких вдруг! У нее с ранней молодости проблемы с гинекологией, мать ее по больницам таскала и по санаториям, но все без толку! – Он рубанул воздух рукой. – Ленка бесплодна, это точно!

Лицо девушки тут же скривилось, и из ее глаз фонтаном брызнули слезы.

– Я ничего не понима-а-а-а-ю… – содрогаясь от рыданий, голосила она. – Ничего…

– Не реви, – по-учительски строго сказал Эдуард. – Слезами горю не поможешь… Тем более что никакого горя нет. Подумаешь, старуха в маразме что-то напридумывала…

– Она не напридумывала! И у нее всегда было острое мышление…

– И богатое воображение, – закончил фразу Эдик. – Ей просто так захотелось, чтобы ты была ее внучкой, что она даже поверила в свою фантазию… Со старыми это бывает…

– Нет, Эдуард Петрович, вы ошибаетесь, – гораздо спокойнее сказала Аня. – Бабушка ничего не придумала… Если бы вы видели ее письмо, вы сами бы это поняли.

– Сделаем анализ ДНК? – подумав, предложил Эдуард.

– Что сделаем?

– Анализ, ты разве про такой не слышала?

– А… Слышала что-то… Но это, наверное, дорого и долго…

– А куда нам спешить?

– Это вам некуда, а мне… – Аня грустно улыбнулась. – Мне очень хочется побыстрее узнать правду – Она надолго замолчала, собираясь с мыслями, потом глубоко вздохнула и заговорила вновь: – Не знаю, поймете ли вы меня, но я попытаюсь объяснить… Я всю жизнь была сиротой. Сиротой при живой матери. Она не любила меня, я чувствовала это, поэтому была страшно одинока… У меня не было друзей, потому что я считала, что раз меня родная мать терпеть не может, то чужие люди и подавно… Но речь сейчас не об этом… – Аня тряхнула головой. – А о том, что у меня не было семьи: ни дядей, ни тетей, ни сестер, ни братьев… И вот я узнаю, что семья есть, просто я о ней ничего до сих пор не знала. Оказывается, я не сирота! Оказывается, у меня есть бабушка… Да она умерла, но у меня есть память о ней, есть ее могилка, на которую я смогу положить цветы… И у меня есть отец… Честно говоря, когда я прочитала бабусино письмо, то первым делом подумала о вас… Эдуард Петрович, я была так рада, что это вы…

– Прости, Анюта. – Он погладил ее по русым волосам. – Но это не я. И ты не ее внучка. Внучатая племянница, может быть. У матери были сводные братья, были двоюродные, так что вполне возможно кто-то из многочисленного клана Шаховских и обрюхатил твою мать, но не я…

– Да, я понимаю… Но все равно, пусть не вы, пусть кто-то другой, но этот кто-то не абстрактный кобель, от которого мать меня нагуляла, а реальный человек, имя которого я теперь могу узнать!

– Каким образом, девочка?

– Я спрошу у Елизаветы Петровны Голицыной, она должна знать.