— Везёт вам, а я, кроме лягушек никого не встретила, — быстро посмотрела в сторону пруда, разрывая наш визуальный контакт.

В ответ меня оглушил, заливистый смех.

— Надеюсь, это не на меня намёк, — захлёбываясь смехом, спросил он.

Мои губы следом потянулись вверх. Вчера — такой серьёзный, весь из себя мужчина, сейчас смеялся как ребёнок, отчего лисий прищур стал ещё лукавее, притягивая к себе смущая.

— Нет, что Вы, даже не было таких мыслей, — опустила глаза, пряча свои эмоции, за разглядыванием травинок. — А я как раз думала, можно ли здесь купаться.

— А Вы, умеете плавать? — удивление, сменило смеющийся тон.

— Ну если, принять во внимание, что желание у меня большое, то думаю да, — всё-таки решила снова посмотреть на мужчину.

Рэйсон, похоже, так и не сводил с меня глаз.

— Плавать можно, — после небольшой паузы, заговорил он. — Но не здесь, а вон там, на противоположном берегу, та сторона не заболочена и берег песчаный.

— Спасибо, за подсказку, — поблагодарила, посмотрев в указанном направлении.

— Позвольте задать встречный вопрос вира Амалия, что Вы делаете здесь в такую рань.

Сейчас он сидел, расслабленно облокотившись о ствол дерева, и теребил тонкий стебелёк, похожего на незабудку, цветка.

— Мы здесь гуляли неподалёку, и я заприметила этот пруд, а сегодня, проснувшись неожиданно рано, решила прогуляться до него и может быть немного порисовать, — бегло посмотрела на свои художественные принадлежности, лежавшие совсем рядом с Рэйсоном.

— Маркус говорил, что вы хорошо рисуете, это очень редкий дар, особенно для девушки, — оставив цветок в покой, медленно провёл длинным пальцем по деревянной коробочке с мелками.

— Маркус преувеличивает, поверьте. Для детей всё, что хоть чуточку лучше, чем у них, уже вызывает восторг.

— Знали, много детей? — чуть склонив голову набок, внимательно посмотрел на меня.

«Ну конечно, видимо, Рэйсон Эриз не будет Рэйсон Эриз, если не попытается подловить».
– чертыхнулась про себя.

Глубоко вздохнула и уже готова была ему ответить, какой-нибудь нелепой отговоркой — мол все дети одинаковы, но мужчина вдруг заговорил снова.

— Вы стали с ним очень близки. Я заметил, как он к Вам тянется.

— Да, он милый мальчик, — мысленно выдохнула, что допрос не продолжился, жуть как не хотелось, опять выпускать колючки в защиту. — Я с большим удовольствием провожу с ним время.

Рэйсон, понимающе кивнул, а затем резко встал.

— Ну что ж, я отлучусь ненадолго, а вернувшись, если Вы пожелаете, провожу Вас назад, — мило улыбнулся, слегка склонив голову, направился к противоположному берегу.

Молча проводив его взглядом, снова упала в траву и, кажется, даже застонала.

И надо же было так некстати встретиться. Хотя он может быть очень даже милым, когда не пытается подловить и вот так просто разговаривает не о чём.

Приведя мысли в порядок, я наконец взяла листы бумаги и мелки. Рука так и вздрагивала от желания, прочертить на белом полотне, так хорошо отпечатавшийся образ, чуть взъерошенного, по утреннему свежего, с наглой улыбкой и хитрым взглядом, молодого человека.

Кто бы мог подумать, что я начну заглядываться на мужчину. Да ещё и живущего в другом мире и от которого мне просто необходимо бежать.

Дома моя голова была забита только учёбой. Алька постоянно ворчала, что я, кроме карандашей да красок не вижу ничего, что пора уже и на мальчиков смотреть, а не по локоть испачканной в графите ходить.

Вот только те парни, что меня окружали, совсем мне были неинтересны. Нет как художники, конечно, интересны, с ними и поговорить, и поспорить всегда было о чём, но как мужчины… Нет.

Здесь же совсем другое.

Незнакомое чувство, которое появлялось и разливалось по телу, когда Рэйсон вот так, как мгновение назад, нахально, не отрываясь, смотрел на меня, опьяняло и хотелось снова и снова погружаться в эти ощущения.

Встряхнув головой, я снова посмотрела на пока белый лист, непослушные кудряшки тут же рассекли его огненными лучами, пришлось заплести косу.

Рука наконец прочертила первые линии окружающего пейзажа, затягивая в игру светотени и переплетение живых форм местной флоры.

Вот на бумаге появился пруд, несколько причудливо изогнутых деревьев, переплетённых между собой цепкими ветками, склонились над водой и чуть касаясь длинными листочками, неподвижного зеркала, нарушают гладь, лёгкой рябью. Я погрузилась в этот, застывший для меня момент, позабыв обо всём вокруг.

— Маркус не преувеличивал, Ваш дар необыкновенен, — чуть слышно прозвучало над самым ухом.