Я обернулась, чтобы посмотреть на моих родных — они оба стояли в пороге, только теперь в руках у дедушки был объёмный свёрток из одеяла. Папа — догадалась я. Бабуля, чуть располневшая, но счастливая, забрала моего маленького папу из рук дедушки и отнесла его всё на ту же кровать, где возлежал хранитель.

— Как назовём? — шёпотом спросила ба, открывая уголок одеяльца.

— Александром, — поцеловав бабулю в макушку, предложил дедушка, в ответ ба безмолвно кивнула.

Я смотрела на эти маленькие отрывки из жизни моей семьи и улыбалась в ожидании, что увижу дальше. А дальше на пороге стоял папа, совсем ещё мальчишка и держал за руку мою маму. Не узнать её было невозможно. Огромные синющие глаза на поллица и всегда открытая улыбка. Такой она была всегда, на всех фото, что я видела.

— Мамуль, папуль, знакомьтесь, моя невеста Алёна, — звонко представил свою любовь папа родным. Сердце сжалось, как и бабушкины руки у груди. Слезинка сорвалась с моих ресниц и робко пробежала по щеке, боясь спугнуть это маленькое счастье. Я видела того, кого никогда не видела и тех, кого совсем не помню.

— Молодец, сынок, — дедушка одобрительно покивал головой. — Нашёл свою единственную, теперь главное — не потеряй.

Короткая фраза похвалы и напутствия на будущее, заставила грустно улыбнуться. Папа не потерял, до конца был с мамой и умерли они в один день. Для каких — то сказок идеальная концовка, но не для нас с сестрой.

В следующее мгновение на том же пороге стоял опять — таки дедушка, но в этот раз на нём лица не было. Бледный, осунувшийся он держал в руках какой — то листок.

— Мне скоро придётся покинуть тебя, моя пчёлка, — пряча горечь в голосе, прошептал дедушка, протягивая лист бабули.

Пробежав глазами по написанному, ба, прижала ладонь ко рту и тихо всхлипнула.

— Анти, милая, не плачь, — спрятав вздрагивающую бабулю в свои объятья, дедушка зарылся носом в её ещё пока цвета тёмного шоколада, волосы. В ногах у них крутился маленькая копия Хама и жалостно мяукал.

— Вечность дала мне шанс найти тебя и прожить с тобой счастливую жизнь. Я останусь с тобой в нашем сыне, в наших внуках. Не плачь, пчёлка моя. — Бабуля плакала, вместе с ней плакала и я. Но даже здесь, во сне, мои слёзы делали своё дело. В голове яркой вспышкой пробилось интересное сокращение дедушкой имени ба — Анти. Я всегда слышала только два варианта обращения к ней — Антонина, Тоня, но никогда такого. Совпадение? А «вечность» тоже совпадение? Пчёлка? Неужели дедуля…

— Ну — у и чего ты здесь застря — яла? — знакомый, тягучий голос заставил вздрогнуть, посмотрела на копию Хама: неужели это он говорил со мной? Котяра сидел, прижавшись к дедушкиной ноге, и не сводил янтарных глаз с меня.

— Это ты сказал? — обратилась к маленькому хранителю.

— Ты совсе — ем, что ли? Коты не говорят, — услышала в ответ фырчащее возмущение. Повертела головой, в поисках недовольного голоса.

— Хам! — радостно воскликнула, обнаружив наглую морду позади себя, и да, именно морду, так как тела не наблюдалось. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя — я пришёл выта — аскивать, а то наду — умала она по ве — ечности гуля — ять. Там Рэйс скоро маги — истра Вер — риоса совсем седым сделает.

— Что значит гулять по вечности? Я думала, это воспоминания? — я ещё раз взглянула на бабушку с дедушкой, они всё так же стояли в обнимку, утешая друг друга.

— Каки — ие воспоми — инания, ты что — о, проживала эти моме — енты? Пошли уже отсю — юда. — недовольство в голосе Хама нарастало, ему явно здесь не нравилось.

— Но это мои дедушка и бабушка, они…

— Деду — ушка, говори — ишь заня — ятно, — морда котяры чуть подёрнулась, показалось, что он ухмыльнулся. — То — то Рэйс гада — ает, как ты умудри — илась и верё — ёвки поджечь, и во — оду взбаламутить так, что вас вы — ыкинуло на бе — ерег? Хотя ви — ижу по глаза — ам, са — ама уже догада — алась, но пока молчи об этом. А теперь идём… — на этих словах передо мной материализовалась лапа хранителя Эризов, я протянула к ней руку и вновь на меня накатила тьма. Но в следующий момент по глазам резанул яркий свет.

— Держи — ите свою бегля — янку, — промурчал довольно некотяра, ткнувшись холодным, мокрым носом в мою щёку. Белая пелена начала спадать с глаз, и я отчётливо увидела жёлтые глаза, уставившиеся на меня.

— Хам, — расплылась в улыбке и протянула руку, чтобы почесать хранителя за ушком.

Рука тут же была нагло перехвачена, хотела уже возмутиться, но тут почувствовала горячее прикосновение губ.

— Рэйс, — повернула голову и улыбнулась ещё шире: муж стоял на коленях у кровати, на которой я возлежала, и жадно покрывал мою ладонь поцелуями. В глазах при этом стоял страх, — Я что, умерла?

— Не дай, «Единый», — раздалось где — то в стороне. Я перевела взгляд на говорящего, им оказался бледный, как мел, магистр Вериос, рядом с ним стоял Тиберий, со скрещёнными руками на груди, и смотрел так строго, что захотелось спрятаться под одеяло.

— А Вы умеете удивлять, вира Амалия, — чуть прищурив свои изумруды, выдохнул старший брат моего мужа, делая шаг к кровати. — Спасибо Хаму, успел зацепиться и не позволил Вам уйти туда, где Вам совсем не место.

— Спасибо, Хам, — прошептала благодарность уже примостившемуся в моих ногах хранителю: правда, не совсем понимая, что было не так в моём сне, что меня пришлось вытаскивать. Ну, гуляла я, как выразился Хам, по вечности, но ничего же страшного не случилось: наоборот, родных увидела, кое — что поняла про свои способности.