Барстоу больше не мог справляться с грузом нагромождающихся хлопот. Основная масса членов Семей, находившаяся в неведении относительно истинной подоплеки происходящего, все больше выходила из-под контроля — и даже быстрее, чем граждане Федерации. Они были страшно недовольны тем, что с ними происходило; они ждали от лиц, облеченных властью, незамедлительных действий по их освобождению.

Влияние Барстоу на Семьи таяло столь же быстро, как и влияние Форда на Совет.

— Так что о четырех днях не может быть и речи, — заключил Форд. — Самое большое — двенадцать часов. В крайнем случае — двадцать четыре. Совет собирается завтра в полдень.

Барстоу был беспокоен:

— Я не уверен, что мне удастся подготовить за такое короткое время людей. Могут возникнуть трудности при погрузке.

— Не беспокойтесь об этом, — отрезал Форд.

— Почему?

— А потому, — резко ответил Форд, — что те, которые останутся, — умрут, если им повезет.

Барстоу промолчал в ответ, отведя глаза в сторону. Наконец-то один из них выразил вслух мысль о том, что затеянное ими не какой-нибудь безобидный политический ход, а отчаянная и почти безнадежная попытка избежать массового убийства… и что Форд занимает позиции и по ту, и по эту сторону баррикад.

— Ладно, — вмешался Лазарус, — раз вы обо всем договорились, давайте действовать. Я могу посадить «Чили» в… — Он задумался и, припомнив положение корабля на орбите, прикинул, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до него, и сколько, чтобы спуститься. — …Ну, скажем, в двадцать два по Гринвичу. Добавим еще час для верности. Как насчет семнадцати часов пополудни завтра по оклахомскому времени? Собственно говоря, это уже сегодня.

Его собеседники явно были обрадованы.

— Вполне подходит, — одобрил Барстоу. — Постараюсь подготовить людей наилучшим образом.

— Хорошо, — согласился Форд. — Если это минимальный срок, то можно все устроить. Он на мгновение задумался: — Барстоу, я удалю из зоны одновременно всех прокторов и весь правительственный персонал, так что вы останетесь одни. Как только захлопнутся ворота, вы можете раскрыть своим людям карты.

— Хорошо, я сделаю все, что в моих силах.

— Еще нужно что-нибудь обсудить? — спросил Лазарус. — Ах да… Зак, нам лучше заранее выбрать место для стоянки, а то я могу загубить дюзовым огнем множество невинных душ.

— Верно. Тогда заходите с запада. Я зажгу стандартный пиросигнал. Годится?

— Годится.

— Нет, не годится, — отрезал Форд. — Ему понадобится направляющий луч.

— Ерунда, — отмахнулся Лазарус. — Я могу посадить корабль хоть на вершину памятника Вашингтону.

— Только не на этот раз. Приготовьтесь к погодным сюрпризам.

Приблизившись к «Чили», Лазарус послал из шлюпки сигнал. «Чили» отозвался — к его великой радости, поскольку он ни на грош не доверял аппаратуре, которую сам не перебрал по винтику, а длительные поиски корабля были бы сейчас весьма некстати.

Лазарус прикинул приблизительное направление, включил тягу, пролетел немного, затормозил… и оказался у цели даже на три минуты раньше намеченного. Он завел шлюпку в корабль, выскочил и устремился в рубку. Спуск вниз, вхождение в стратосферу и облет двух третей поверхности земного шара заняли у него ровно столько времени, сколько он запланировал. Часть сэкономленных минут он использовал на то, чтобы смягчить совершаемые кораблем маневры: изношенные двигатели не стоило лишний раз перегружать. В тропосфере он начал снижение. Корпус судна разогрелся, но температура пока была приемлема. Только теперь он понял, что подразумевал Форд, намекая на погоду. Оклахома и половина Техаса оказались затянутыми темными непроницаемыми тучами. Лазарус был удивлен и в то же время доволен. Он вспомнил о временах, когда погода была явлением стихийным, а не управляемым. С его точки зрения, жизнь вообще утратила изрядную долю своей прелести с тех пор, как ученые научились укрощать стихии. И он надеялся, что погода их новой планеты, если только они доберутся до нее, будет обладать дивным строптивым нравом.

Вскоре он влетел в тучи, и ему стало не до размышлений. Несмотря на свою основательную конструкцию, корабль стонал и жаловался. Форд, вероятно, заказал такую кутерьму на момент начала операции, — а для этого интеграторы должны были все время иметь под рукой область низкого давления.

Где-то в эфире разорялся оператор контроля, адресуя свое возмущение Лазарусу. Он отключил коммутатор и все внимание сосредоточил на посадочном радаре и на призрачных изображениях на своем экране, одновременно сравнивая данные на нем с показаниями инерционного датчика. Корабль пролетел над многомильным шрамом на поверхности земли — руинами Роуд-Сити. Когда Лазарус видел его в последний раз, это был бурлящий жизнью мегаполис. Среди механических чудовищ, созданных людьми, подумал он, эти динозавры без особых хлопот взяли бы первый приз.

Лазарус повел корабль на посадку; когда опоры коснулись земли и заскрежетали по ней, он выключил двигатели. Медленно распахнулись гигантские грузовые люки, и косые струи дождя ворвались в трюмы корабля.

Элеонор Джонсон съежилась, полусогнувшись преодолевая порывы бури, и постаралась поплотнее укутать полой плаща ребенка, которого несла на руках. Когда разразилась буря, ребенок начал плакать, и его непрекращающийся плач ужасно действовал ей на нервы. Теперь малыш затих, но от этого она только сильнее забеспокоилась.