Шрифт:
– Ты не хотеть ему служить, – растерянно проговорила Джунам.
– Так ты действительно дура. Я врал. Флай – мой лучший друг. Мы делали вид, что ссоримся, чтобы вывести тебя и посла на чистую воду.
– Я правда хотеть бежать с тобой. Твоя родина. Я хотеть с тобой. Вместе. Жить. Любить.
– Любить? Не смеши меня.
– Что делать теперь?
– Король подарил тебя Жаку.
– Он мальчик.
– Он вырастет.
– Ты не понять. Господин Алим узнать. Тогда меня наказать. Жак не защитить.
– Мне не жалко тебя. Ты могла с самого начала всё рассказать, и король защитил бы тебя.
– Как? Господин Алим всегда мой господин. Как? Тогда я предать его. Я только для него. Всё для него.
Джунам вдруг закрыла лицо руками и заплакала.
– Иди к Жаку, – сказал Шепард. Девушка снова всхлипнула, но ушла.
– Мне её жаль теперь, – проговорил Флай, когда Чен закончил свой рассказ.
– Вот я так и знал! Даже не хотел тебе рассказывать.
– Но её можно понять. Я вдруг посмотрел на всё её глазами. Её родина – Фейсалия. Она служит Алиму. Она не хотела его предавать.
– Интересная у неё служба какая.
– Шеп, неужели тебе её не жаль?
– Нет.
Флай услышал шаги, а в гер заглянул Айнур. Из-за его плеча выглядывал Донир.
– Ваше величество, можно?
– Да, заходите, – кивнул Флай.
– Айнур хотел вас поблагодарить, – сказал Донир. – Шепард, ты бился за него. Ты был не обязан. И Лакшман был сильный противник. Но ты встал против него.
– У меня были с ним личные счёты, – ответил Чен. – Так что пусть Айнур не обольщается. Я это не для него сделал. Для себя. Лакшман меня дважды подставил. Даже больше. Но дважды так, что я не мог этого стерпеть. Я должен был с ним драться.
– Айнур это понимает, но он всё равно благодарен тебе, Шепард. И вам, ваше величество.
– А мне за что? – удивился Флай.
– Вы сделали так, что Айнур и Лакшман встретились. Вы заставили Лакшмана ответить за то, что он сделал.
– Но я тоже делал это ради себя… Хотя нет. То есть… Когда я узнал правду, я … – Мышонок замолчал. Айнур вдруг поклонился ему. – Донир, скажи ему, что я понимаю, что он чувствовал тогда, когда был в плену. Я на самом деле понимаю. И я знаю, что такое нагир.
Услышав последнее слово, Айнур вздрогнул и удивлённо посмотрел на короля. Донир перевёл его слова.
– У нас есть похожее слово, – сказал Донир. – Но я не думал…
Айнур снова поклонился и покинул гер. Донир молча вышел вслед за ним.
– Я не всё понял, Мышонок, – проговорил Шепард. – Что значит это слово?
– Это ругательство на языке амма.
– У каждого ругательства есть смысл. Переводится как?
– Я не могу этого сказать.
– Это почему?
– Я стесняюсь говорить такое.
– Но слово «нагир» ты же произнёс!
– Произнёс, а на нашем языке стесняюсь.
– Тогда объясни, что оно значит. Объяснить ты можешь?
– Думаю, что ты мог бы так ругаться на Джунам. Больше я тебе ничего не скажу. Прости, Шеп.
Флай полез в карман за бутылочкой.
– Я думал, у тебя эта штука уже закончилась, – проговорил Шепард.
– Это новая порция.
– Жюль тебе дал?
– Да, – соврал Мышонок.
– Но он же что-то говорил, что не надо больше. Или нет?
– Да. Это… – Флай замялся, – этот послабее. Чтобы я отвык.
– Ясно, – Шепарда, похоже, такое объяснение удовлетворило. – Слушай, Мышонок, давай уедем уже отсюда. Мне тут скучно.
– Скучно? Ничего себе…
– Но нас же в Сересе ждут.
– Ждут.
– Так поехали!
– Тебе нельзя в седло.
– Можно.
– Но Жюль сказал…
– А я сказал, что можно. Вот до завтра ещё отдохну и поехали. Ты объявишь или мне самому это сделать от твоего имени?
– Объявлю.
Они покинули шоносар следующим утром. В дорогу им дали целую сумку сушёного мяса и сыра и бурдюк с кумысом. Флай предложил Шепарду ехать в повозке, но тот сначала очень громко возмущался, а потом и вовсе сказал, что повозку следует оставить в шоносаре, потому что из-за неё они медленнее едут. Мышонок согласился.
Джунам всю дорогу ехала чуть позади Жака. Она больше не пыталась заговорить ни с Флаем, ни с Шепардом. Последний усиленно делал вид, что рана на бедре не болит и что ехать на лошади для него не составляет никакого труда. Шепард только отмахивался от вопросов Жюля о его самочувствии и не принимал его предложений помочь и снять боль. Чего снимать, если ничего не болит?