– Зачем? Я объяснилась с Джоргенсом напрямую, и тут же моя кампания оборвалась. Комитет испарился. Джек, мне бы хотелось увидеться с вами и извиниться.

– Бросьте! Но мне тоже надо бы вас повидать, так я заеду за вами?

Мы посвятили ее в наши планы. Она удивленно посмотрела на нас.

– Джек, это же бессмысленно. Я проголосую за вас, вот и все.

– А? Забудьте. Такой возможности вам просто не представится.
– И я показал ей статью в "Геральде".
– Чистейшей воды липа, но меня уже положили на обе лопатки. Мне бы следовало сразу сыграть на моей бездомности, а я, как дурак, подарил эту карту им. И теперь уже поздно: когда кандидат начинает оправдываться, значит, он получил в челюсть и вот-вот свалится в нокауте. И раньше я мог бы протиснуться только на самом минимальном преимуществе, а теперь о нем и речи нет.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, прижав кулачок ко рту.

– Джек... Боже мой! Я и тут...

– Тут?

– Навредила вам. Я ведь передала Сэму Джоргенсу наш первый разговор во всех подробностях. Упомянула и о том, что вам пришлось поселиться в прицепе. Мне...

Я отмахнулся от ее признания.

– Ерунда. Они все равно докопались бы. Слушайте: мы хотим поддержать вас и, возможно, добьемся, что вас выберут.

– Но я не хочу, Джек. Я хочу, чтобы выбрали вас.

– Поздно, Франсес. Но мы намерены прокатить это запасное колесо - Мак-Ная. Машина все еще поддерживает вас, чтобы покончить со мной на предварительных выборах, разделив голоса, не купленные ею. А потом избавится от вас. Я тут кое-что придумал, но сначала... Вы называете себя независимым кандидатом. Вот про это забудьте!

– О чем вы? Я ни за что на свете не соглашусь сдать свою позицию.

– И женщинам дали право голоса! Послушайте, деточка! Кандидат может не подчиняться боссу и все равно независимым не станет. Независимость подростковая иллюзия. Чтобы обрести поддержку, вы должны связать себя с чем-то, вот и каюк вашей независимости.

– Но я... Политика - это такая мерзость!

– Ну, сколько можно? Политика так же чиста - или грязна, - как люди, которые ее делают. И грязной ее называют те, кому лень внести свою лепту.

Она спрятала лицо в ладонях, я схватил ее за плечи и встряхнул.

– А теперь слушайте! Я повторю нашу программу пункт за пунктом. Если вы с ней согласитесь и возьметесь провести ее в жизнь, вы наш кандидат. Договорились? Так будет честно?

– Да, Джек...
– Ее голос перешел в шепот. Мы пробежались по программе, разумной, практичной, привлекательной для всякого, кто не преследует своекорыстных интересов. И у нее не нашлось никаких возражений. Пункты, для нее неясные, мы временно отложили. Особенно ей понравились мои предложения по жилищному вопросу, так что мало-помалу она приободрилась и говорила уже как уверенный в себе кандидат.

– Ну, хорошо, - сказал я под конец.
– А вот мой план: я снимаю свою кандидатуру, и все решится на предварительных выборах. Сделать, это по своей инициативе я опоздал, но тут они сыграли мне на руку. Ее снимет суд, указав, что я не имею права баллотироваться не по месту проживания.

– Что-что, сынок?
– Доктор Поттер посмотрел на меня укоризненно. По-моему, ты говорил, что с юридической точки зрения твое положение неуязвимо.

Я ухмыльнулся.

– Бесспорно... если бы я стал возражать. А я не стану. План таков: через парочку подставных лиц мы вносим в суд протест. Суд дает распоряжение, чтобы я представил свои возражения. Я ничего не представляю, и суду остается только вычеркнуть мою фамилию из списка кандидатов. Раз, два, три - готово!

Том захлопал, я поклонился.

– С этой минуты доктор Поттер - председатель вашего нового комитета. Вы продолжаете по-прежнему: отправляетесь, куда вас пошлют, произносите такие же речи. Ах да! Я дам вам для проработки материал по другим проблемам, кроме жилищной. Ну а Том и я - мы заведуем эффектами и трюками. Просто забудьте, что мы существуем.

Три дня спустя меня вычеркнули из списка кандидатов. Том подал все так, словно за этим стояли Мак-Най и Тулли. Миссис Холмс выпала деликатная задача убедить наших активистов в избирательных участках, что Франсес наша новая великая надежда. Доктор Поттер и Дик Блейр добились, чтобы Гражданская лига поддержала Франсес. Впрочем, лига поддержала бы и большую панду, лишь бы противопоставить кого-то кандидату Тулли. А Дик Блейр обработал и союз ветеранов.

Мы с Томом были свободны для всяких веселых игр и фокусов. Во-первых, мы заручились чудесным фото Франсес - прямо-таки аллегория "Свобода, несущая свет миру". Огромные глаза и благородный лоб. Фото это мы увеличили для плакатов - на шесть листов. (Фото в двадцать четыре листа наталкивает на мысль о подозрительно большом денежном фонде.)

Обзавелись мы и отличным фото Мак-Ная. То есть отличным для наших целей. Способ такой: досылаете двух фотографов на мичинг, где выступает ваш объект. Первый ослепляет его лампой-вспышкой, а второй повторяет то же самое в следующую секунду, прежде чем ваша жертва успевает совладать со своими рефлексами. Затем первый снимок выбрасываете. На нашей фотографии Мак-Най запечатлелся с выпученными глазами, разинутым ртом и немыслимо идиотским выражением лица - дебил, выдающий себя за олигофрена. Она была настолько великолепной, что пришлось ее слегка отретушировать. Затем я уехал в другой город и втайне отпечатал плакаты.

Мы выждали до последних дней и взялись за дело. Для начала мы будто исподтишка наклеивали призывы на наши собственные щиты поперек красивой мордочки Франсес, так что ее трогательно-печальные глаза смотрели на вас с мольбой прямо над надписью: "ГОЛОСУЙТЕ ЗА МАК-НАЯ!" Две ночи спустя мы расклеили плакатики с его дивным фото: "ГОЛОСУЙТЕ ЗА МАК-НАЯ! МЕСТО ЖЕНЩИНЫ - ДОМ И КУХНЯ!" Их мы наклеили и на частных домах и изгородях.

Утром мы с Томом поехали полюбоваться делом своих рук.

– Прелесть!
– мечтательно произнес Том.
– А нельзя ли, Джек, устроить так, чтобы Мак-Ная поддержала коммунистическая партия?