Шрифт:
– Да, – Макс не сразу ответил, да и голос говорил о бурно проведенной ночи.
Никита вкратце обрисовал ситуацию.
– Подожди, – в трубке послышалась какая-то возня, – Лен, просыпайся. Лен, телефон Насти нужен.
– Я же уже давала, – Никита услышал сонный голос девушки.
В этом весь Макс. Долгие ухаживания ему чужды.
– Ну, ошиблась, наверное, еще раз скажи.
Оказалось, что либо Лена переврала номер подруги, либо Никита неправильно записал.
Подъехав к общежитию, Никита увидел на крыльце Настю в скромном пальто с меховым воротником и в полусапожках на низком каблуке. Густой блестящий снег делал миниатюрную фигурку девушки похожей на снегурочку. Она была фантастически красива.
Романтическая любовь всегда казалась Никите приторно идеальной. Каждый хочет понравиться и угодить. Все как в глупых сериалах, которые любит мать. Сопли с сахаром. Но сейчас Никита думал по-другому. То, что он чувствовал к Насте, было непостижимо и удивительно.
Несколько месяцев пролетели, как сладкий сон. Гладко выбритый, в наглаженной рубашке, абсолютно счастливый Никита каждый день убегал из дома, бросив с интересом наблюдавшей за ним матери короткое:
– Муся, целую, пока.
Несмотря на каждодневные свидания с Настей, Никита не забывал и про учебу, которая всегда давалась ему легко и в школе, и в университете. Последний экзамен сдал успешно. Правда, престарелая историчка Дина Абрамовна долго терзала наводящими вопросами. Никита, начиная с ответа на поставленный вопрос, без зазрения совести плавно переходил на более известную ему тему.
– Вы, душа моя, как в том анекдоте про студента, который выучил про слонов, а вытянул билет про насекомых, рассказывал, что насекомые бывают разные, а некоторые из них живут на слонах. И продолжал вещать профессору про слонов. После чего, профессор спрашивал: «А суть?» На что студент, не моргнув и глазом, отвечал: «В песок!»
Никита закатился от смеха, а Дина Абрамовна промолвила:
– Если я улыбаюсь – это еще не значит, что у меня хорошее настроение. Хотите сказать, душа моя, что знаете ответы на все вопросы?
– Знаю, – не задумываясь, выпалил Никита.
– Тогда ответьте на последний, и да будет вам счастье.
Постукивая карандашом по столу, она с интересом наблюдала, как младший Доронин отвечал, совершенно довольный собой.
– Возьмите свою пятерку, душа моя, – Дина Абрамовна протянула ему зачетку, – и можете идти в театральный, делать искусство.
И сейчас он мчался к Насте на всех парах, окрыленный любовью и желанием обнять возлюбленную. На пешеходном переходе Никита увидел тучную женщину с полными авоськами, не торопясь переходящую проезжую часть. Скорость автомобиля была большая. Никита нажал на тормоза и, понимая, что не успеет затормозить, крутанул руль и вылетел на встречку. В следующую секунду он увидел перед собой «морду» Камаза…
Глава 3
После похорон Светка приходила к Дорониным каждый день. Заставала Машу в Никитиной комнате, сидевшую на его кровати, будто каменная статуя. Взгляд устремлен в никуда. Затем была истерика. И каждый день они вдвоем с Николаем буквально держали бьющуюся в конвульсиях Машу. Светка колола ей успокоительное и та, ослабев, засыпала.
– Пусть плачет и рыдает, – объясняла Николаю Светка, – Это нормально. Ненормально, когда она молча сходит с ума. Главное – пережить первый шок.
Так прошла неделя.
– Тихо. Спит, – прошептал Николай, открывая Светлане дверь.
– Ну как она?
– Как обычно. Зайдет в Никитину комнату и в слезы.
– Ты ее кормил?
– Ничего не хочет.
– Коль, ты хоть готовил что-нибудь?
– Яичницу.
– Эх, мужчины, – вздохнула Света, – я, когда болела, мой Олег тоже меня яичницей кормил. До сих пор тошнит от одного ее вида. Ты то, как сам?
– Я то что? На работу мне надо, да боюсь Машеньку одну оставить.
– А я на что?
– Коля, кто там? – на пороге спальни появилась Маша.
За несколько дней она вдруг как-то постарела, осунулась. И без того худенькая фигура женщины стала еще прозрачней.
В молодости Маша была знатной красавицей и к пятидесяти годам не утратила своей красоты и стройности. Ни единого седого волоса в черных вьющихся локонах, только редкие морщинки вокруг больших карих глаз.
Света подошла к подруге и, любя, пригладила на ее голове растрёпанные волосы.
– Ну, что, молодая, красивая, – подбодрила Светка, – проголодалась?
– Машенька, как ты себя чувствуешь? – засуетился вокруг жены Николай, – мне с кафедры звонили. Отпустишь меня? Надо съездить ненадолго.
Со дня похорон он перестал называть ее Муся. Язык не поворачивался. Это было прозвище только для них троих, а теперь их двое.
– Вот и езжай на свою кафедру, – разрешила Света, – а мы чайку попьём с тортиком, я тортик принесла. А хочешь, приготовлю чего-нибудь вкусненького?