— Они ж все чмыри, отец.

— Казалось бы, попаданец, а гонор — семейный. Маллойский.

Даркен обернулся через плечо. Он видел, как прибывали гости. Всё больше и больше красивых платьев средь костюмов. Но все они где-то там. Никого более громила не подпустил к сюзерену. “Номер три” не уходил с поста. Всё стоял на страже покоя господина, хотя, казалось бы: это ведь и его, Гало, праздник тоже. Сегодня была двойная свадьба. Бронядарк. Илегало. Но верного подручного это не смущало.

Раз пан Маллой воспринимает это событие, как военную операцию, а не как праздник, значит и пан Ллорко туда же.

— Загадка мироздания, — согласился с родителем “номер один”. — Но ты можешь сказать, что я не прав? Без экивоков? Без попыток принизить моё эго ради блага? Просто сказать правду?

Серые очи Даркена взирали на многочисленных гостей, так беспечно общавшихся в преддверии бури, так спокойно, без каких-то особых эмоций, поглощающих угощения. Будто бы те не были людьми. Так смотрят на фигуры, занявшие своё место на доске. На полигональных болванчиков на карте в пошаговой стратегии.

— Скажи, отец, ты и правда считаешь, что они справятся лучше?

— Сегодня? Я думаю они все выступят примерно как ты. Со с…оим ковеном. При поддержке моих сил.

Дарк ядовито усмехнулся.

— А я уверен, что ты не посчитал штуку, которую я сегодня с утра организовал.

— Ты про слеч…у Праведную?

— Но Лешая дери… как?!

— Я же говорил…

— Разговор шёл за закрытыми дверями в моей спальне! — возмутился Даркен. — Ты что, поставил скрытые камеры и снимаешь хоум-видео?

— Нет. Просто до с…х и не убрали радионяню.

— Так и знал!

На самом деле, скорей всего то, что “номер один” считал своим ноу хау в сфере борьбы с Перловкой оказалось чем-то, для родителя очевидным. Ну или по крайней мере, если он не задумывался об этом раньше, то узнав о том, что из спальни сына выходит рыжая версия карфагенянина-богоборца, на счёт “раз” сложил две двойки.

— Потому что ты ведёш… себя, как младенец.

— Шутка заходит слишком далеко, — хмыкнул Дарк. — Как у вас там?

— Плохо. От…тупаем.

— Планово маршируем в тыл или сверкаем пятками.

Ответ пришёл не сразу.

— Пл…хо.

“Номеру один” тоже потребовалось время. Он не хотел знать правду о том, что собирался спросить. Но понимал, что без этого никак.

— Выжженная земля?

— Если мы можем что-то унести оттуда, мы унесём?

— Прах?

— Да.

— Оставь.

Секунда тишины.

— Чт…?

— У вас там было совещание, на котором вы все дружно решили быть ублюдками? — уточнил Даркен. — Я не хочу, чтобы имя моей семьи было связано с этим.

— Это война.

— Да. И твоё участие в этом — трата репутационного ресурса, который я собираюсь использовать. Будь последователен. Ты забыл, кого сам мне выбрал в невесты?

Молчание.

Молодой человек вздохнул.

— Я понимаю. Мы все сейчас находимся под большим давлением. И ты тоже.

— Если мы не используем…ти ресурсы, их ис…ользуют против нас. Выбор…е богатый.

— Но ты же можешь сделать это хотя бы так, чтобы руки сохранили пусть даже видимость чистоты?

Говоря это, Даркен ощущал, что умирает внутри.

— Хорошо. Я выполню т…ою просьбу. Я в это… принимать участия не буду. В таких…елах плести паутину…жи совершенно не выгодно. Но на…и позиции в глазах короля п…шатнутся.

— Это печально.

А что ещё мог сказать “номер один”? Напомнить родителю о том, что тот и без того давно готовился к падению монархии? Упомянуть лишний раз, что он сомневается в принцессе? Выдать ещё какие-нибудь сведения, которым не место в телефонном разговоре?

Отец понимающе хмыкнул.

— Надеюсь, хо…ь часть зёрен умных мысле…, что я пытался до тебя дон…сти, упали на плодоро…ную почву?

Даркен выразительно возмутился.

— Да как вы смеете сомневаться? Я оскорблён! Разве я не дал достаточно оснований, чтобы каждому стало понятно: вся благодатная почва в моей голове поросла уже сорняками!

Отец тяжко вздохнул.

— Надеюс…, ты сегодня делом… не словом докажешь, ч. о я могу тобой го…диться.

Даркен усмехнулся.

— Глашеки пусть и вырастили богиню, а вот Маллои справились с тем, чтобы взрастить смертного, способного с ней потягаться.

Дарк не стал прощаться. Он прервал звонок, а затем и сам спрыгнул с постамента. Точно бы сбросил незримую негу безысходности. Успокаивающую. Ласково шепчущую на ухо, что всё бесполезно. А раз не видно разницы, зачем напрягаться больше?