— Ростинка, скажи… только честно: ты делала это по гайдам из тырнетика или имела подобные планы ещё при жизни?

— Да.

Броня некоторое время молчала.

— У тебя были схожие мысли, но ты не успела их реализовать тогда, а ныне решила подсмотреть на чужом опыте, где какие грабли лежат?

— Иногда побеждает не сильнейший, вопреки общепринятому взгляду на теорию Дарвина, — отозвалась рыжевласая коротышка. — Если бы я тогда заборола Рим, вполне возможно и война усмирения Лешего не осталась бы таким серьёзным шрамом на мировой культуре. Она стала бы простым восстанием, которое забороли конструкты порядка, не особо напрягаясь.

Несколько секунд не было слышно и слова. Лишь звуки имитации нажатия клавиш, помогающие сгладить отсутствие тактильных ощущений при печати на голографической клавиатуре.

— Думаю, это поражение стало шрамом уже на моей душе. Особенно, когда я увидела, насколько ничтожны были достижения моих убийц… как Рим умудрился пасть на ровном месте…

— О-хо-хо-хо! — Броня резко обернулась через плечо, криво усмехаясь. — Поверь мне, милая, это не падение на ровном месте. Это закономерный крах при переходе от рабовладения к феодализму. Один вольный крестьянин производительней одного раба, но согнать в одно место тысячу крестьян сложнее, чем тысячу рабов. Отсутствие возможности осуществлять направленное усилие при том административном аппарате стало одной из главных, если не главной проблемой в вопросе сохранения былого величия.

Она двинулась в сторону Ростинки, небрежно размахивая руками, словно бы те повиновались воле незримых волн.

— И пусть труды Карфагена не раз и не два переводились на языки других государств, пусть в следе, оставленном теми культурами, отчётливо прослеживаются рисунки протекторов шин твоей родины, вы с этим мало что могли бы сделать. Не знаю, только если бы у вас во власти оказался бы целый десант попаданцев, отчётливо понимающих, какие именно административно-экономические преобразования вас ждут, — богиня подняла указательный палец. — Кроме того, не забывай: в те времена никто понятия не имел, что Рим пал. Это спустя столетия, ретроспективным взглядом, можно узреть тот самый момент, но изнутри всё выглядело совсем иначе.

Лешая остановилась у голографического экрана и уткнулась в него сложночитаемым внимательным взглядом. Не получалось даже с ходу понять, смотрит ли девушка на схему доспеха или же на самом деле ничего не видит, уделяя внимание каким-то процессам, происходящим в её собственном разуме.

Ответ пришёл спустя секунд семь, когда богиня наконец кивнула и, коснувшись голограммы, разом подвесила всю систему. Экран заморгал, пошёл артефактами цифровыми и помехами аналоговыми. Ростинка открыла было рот, чтобы возмутиться, но быстро нашла в себе силы промолчать и не нервировать Лешую.

Вовремя.

Спустя ещё пяток ударов сердца помехи рассеялись и на экране можно было увидеть новую схему.

И тогда богиня молвила:

— Используй эти наработки.

Ганя некоторое время изучала новые выкладки. Ей потребовалось пару раз изменить масштаб изображения, а затем она возмущённо воскликнула:

— Чертёж не завершён!

— Я знаю.

Карфагенянка попыталась скрыть раздражение за жестом, которым обычно поправляют очки.

— Не уверена, что эти наработки будут совместимы с тем, что я собираюсь делать.

— Будут, если ты уделишь этому должное внимание. И, да, внешний вид доспеха должен плюс-минус соответствовать изображённому на схеме.

— Не вижу в этом смысла. Твой жених поставил мне чёткую задачу…

— Я тоже.

Зелёные очи Ростинки внимательно изучали расслабленное лицо богини.

— При всём моём уважении, но это попахивает самодурством: ты только прибавила мне задач, которые необходимо решить в условиях жёсткого ограничения по времени. И ради чего? Твой же муженёк будущий является бенифициаром моей разработки!

Броня встретила взгляд карфагенянки. Несмотря на внешнее спокойствие, в чертах Лешей можно было различить жёсткость.

— В случае с тобой просто жизненно необходимо показать, кто тут альфа-самка.

Ганя нахмурилась.

— Ты меня уже одолела на поле боя. По-моему, этого вполне достаточно. К чему сейчас ставить нелепые условия? Чтобы я затаила злобу на ровном месте?

Кривая усмешка слечны Глашек выглядела совершенно неестественно. Не искренне. Отрепетированно. Словно бы богиня понимала, что в этот момент времени надо усмехнуться, но не испытывала соответствующей эмоции.

— Того, что я тебя одолела на поле боя, не достаточно. Когда ты проглотишь свою гордость и начнёшь делать то, что потребно, ты сможешь увидеть, что я, определяя, какие именно части чертежа оставить незавершёнными, позаботилась о том, чтобы сделать схему наиболее открытой к модификации, а материал брони был выбран именно тот, что позволит максимально раскрыть потенциал твоих наработок.

Лешая вновь коснулась экрана, и после секундного мерцания голограмма сменилась таблицами.

— Не знаю… можно было бы назвать это железностволом, но меня это имя коробит. Почему-то. Поэтому пусть будет древо заккума. Я тебе оставлю несколько экземпляров для работы.