Нужный двухэтажный дом с остроконечной крышей он вычислил по щитообразной вывеске. Вряд ли изображенный круглый черный щит с якорем в центре, наложенный на скрещённые мечи, повесил бы какой-нибудь оружейник. Действительно Рита сказала, что участок амбрехтской стражи найти будет легко.

Возле парадного входа, прячась от непогоды под козырьком, стояла доска с объявлениями. Сарет задумчиво пробежался взглядом по физиономиям, намалеванным не слишком умелой рукой под надписью «РАЗЫСКИВАЮТСЯ». Хм, даже носатый Борзый Дафф есть, но ни одного упоминания о чудовище, разве что, кроме комендантского часа. И охотника не нанимают…

Внутрь он попал беспрепятственно, просто толкнув дверь, окантованную бронзой, и сразу же оказался в небольшой передней, мебелью которой служил широким стол и шкаф, на полках которого лежали гроссбухи, листки бумаг, сшитые в папки из деревянных дощечек и свитки. За спиной, сидевшего за столом городового, что-то заполнявшего в толстой книге, от усилия покусывая верхнюю губу под светлыми усами, была лестница на второй этаж. Вправо и влево уходила пара коридоров.

Дверь за спиной ведьмака бухнула об косяк, и от неожиданности стражник дернул пером, оставив чернильную кляксу.

— Какого Изначального, лунчд?! — возмутился он на Всеобщем, с ходу определив в Сарете переселенца, — Мужик, ты с головой не дружишь, что ли? Смотри, чего натворил!

У городового было остроскулое и сухощавое лицо, на котором смешно смотрелись большие усы, жиденькие соломенные волосики, зачёсанные на бок, чтобы скрыть залысины. Бурый камзол с серебристым галуном на правом рукаве, точной копией вывески, был великоват для его худой фигуры, чем походил на черепаху в панцире.

— Ну, извини, служивый. Кто ж виноват, что ты такой впечатлительный, — ответил ведьмак, свободной рукой стряхивая дождевые капли с плаща, так что они крупными градинами стекли на пол, — И с дверью чего-то можно было сделать, чтоб не хлопала. Или писарям позволено? — не удержался от ехидства Сарет.

Городовой опешил от полученного ответа, мгновение хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу, и, наконец, осознав, что все-таки является представителем закона, разразился гневной тирадой:

— Да ты представляешь, с кем так разговариваешь, лунчд?! — он старался придать своему верещащему голосу угрожающие нотки, но выходило у него это смешно, — Я регистратор стражи портового контроля Амбрехта! А этот галун, — он специально встал со своего стула, и ткнул пальцем в знак на рукаве, — Означает, что я такой же законник, как и остальные и могу тебя сейчас на пятнадцать суток посадить в камеру за оскорбление стражи и бродяжничество!

Сарет едва сдержал смешок, видя, как регистратор для убедительности схватился за дубинку на ремне, откинул капюшон и его разноцветные глаза ожидающе глядели на участкового писаря.

Регистратор заткнулся на полуслове, сдавленно икнул, руки задрожали, об оружии он и думать забыл, но из оцепенения его вывел громкий, наверно даже громовой, женский голос, раздавшийся из помещения, в которое вел правый от передней коридор.

— Что там у тебя случилось, Имон?! Орешь, как на пожаре?

В передней появилась низкорослая стражница, жующая краюху пшеничной лепешки. При ее приближении, медальон Сарета внезапно неприятно завибрировал, что рука ведьмака непроизвольно дернулась к нему, но тот так же внезапно успокоился.

— Тебе чего яйца дверью зажали?

— Да вот, Меррон, приперся тут, — принялся жаловаться усатый, — Дверь придержать не может, — городовой обиженно пожевал губы, которые у него, ведьмак успел заметить, были в маленьких ранках, — Я из-за него отчет испортил, теперь от Бойда нагоняй получу, и еще заставит всю страницу переписывать заново.

— Ну, так это ж твоя вина, Имон? Тебе когда алькальд приказал отрегулировать пружину? — серьезно ответила вопросом женщина.

Ведьмак с интересом рассматривал городовую. Ростом она едва доставала ему до плеча, хотя и Сарет не был великаном. Короткая стрижка каштановых волос с выбритым затылком, острое личико с дружелюбным и веселым выражением, этакая лисья мордочка, если бы не шрам от сабельного удара на лбу. Но темно-карие глаза смотрели на него хищно, изучая и прикидывая, чем может быть опасен этот оборванец, чутка задержавшись на шраме. Фигура женщины была крепкой и сбитой, напоминая песочные часы с узкой талией и широкими плечами и бедрами, которую клепаная куртка не скрывала, а, наоборот, только подчеркивала. Морской палаш, загорелая кожа, походка в раскачку, говорила, что стражница большую часть времени провела на судне.

— Но он посмел оскорбить стражу Амбрехта! — не унимался Имон, ища поддержки у городовой, но в голосе уверенности поубавилось.

— Если не любить правду, то всегда можно думать, что над тобой смеются, не так ли? — она лукаво подмигнула ведьмаку.

Регистратор так и остался стоять с открытым ртом.

— А ты умен, лунчд, — Меррон прожевала последний кусочек лепешки и стряхнула крошки с нагрудника, — Чтобы не тратить время на бюрократию с регистрацией заявления и ждать пока тебя примут стражники, сразу навел суету.

— Не достаточно, — ответил монстробой, — Если честно я надеялся, что сам начальник объявится.

— Ух, незнакомец, — стражница присвистнула, — Губа не дура, но тебе не повезло. Алькальд Бойд в городе сейчас, придется тебе довольствоваться обычными стражниками.

— Прежде всего, ему надо зарегистрировать заявление у меня, — вмешался писарь, сложив на груди руки.

Меррон смерила его неприязненным взглядом, и отмахнулась рукой:

— Отвали, Имон. Из-за твоей писанины у нас только работы лишней прибавляется. И так… — она замялась, во время, поняв, что чуть не сболтнула лишнего, — Висяков столько, что не разгребешь. Так что тебе нужно, путник?