Вольф поперхнулся, закашлялся и, поставив недопитый бокал на стол, медленно пошел на голос. На огромной кровати, под царственным балдахином фигурка Сабрины казалась совсем маленькой и хрупкой. Она взирала на Вольфа, едва прикрыв свои прелести простыней.

– Ты заставляешь себя ждать, милый... – томно протянула она.

– Я заблудился в лабиринтах вашего замка, сеньора, – пробормотал Вольф, начиная раздеваться.

– Ну, скорее же... – капризным голосом маленькой девочки захныкала Сабрина. – У меня здесь все горит... – И она в порыве страсти отдернула простыню. Прикрыла причинное место и раздвинула изящные ноги.

Вольф издал горлом рыдающий звук и бросился на кровать. Женщина в ответ зарычала совсем не женским голосом и обвила Вольфа ногами и руками, словно паук. И началось нечто похожее на борьбу с нанесением телесных увечий. Лишь время от времени слышались стоны и женский рычащий голос:

– Возьми... возьми все без остатка... все возьми...

...Они лежали в постели обнявшись, Сабрина гладила Мессинга по спутавшимся длинным волосам. Потом томно проговорила:

– Подай мне выпить, милый... и сигарету...

Вольф послушно встал, обмотался простыней и пошел к арабскому столику. Он налил в бокалы вина, торопливо выпил свой. Пока он пил, вдруг снова услышал из глубины спальни протяжный рычащий стон. Вольф взял сигарету, прикурил от зажигалки и, взяв полный бокал, пошел обратно к кровати и, подойдя почти вплотную, остановился пораженный. Вино расплескалось из бокала на толстый ковер.

На кровати ворочался огромный негр. Сабрину под ним было почти не видно, только слышался сладострастный стон и не менее сладострастное рычание.

И вдруг головка Сабрины вынырнула из-под черной большущей руки, глаза ее сверкнули:

– Иди скорей, милый... этот малыш поможет нам... мы будем любить друг друга втроем...

Вольф выронил бокал с вином, сигарету и, схватив в охапку свою одежду, бросился вон из спальни.

Уже в гулком коридоре с рыцарями в нишах Вольф торопливо натянул брюки, рубашку, не стал ее застегивать, а бросился бегом по коридору, прижимая к груди пиджак и ботинки...

Цельмейстер лежал в кресле и хохотал. Вольф ходил по номеру в расстегнутом халате, с бокалом вина в руке, говоря:

– Нет, это действительно сумасшедший дом... я все терпел, клянусь тебе, Питер, ты же знаешь, я не могу обидеть женщину, но когда я увидел на ней огромного мавра, я просто лишился дара речи! Ябежал без оглядки!

– Ты представил себе, что этот мавр обнимает тебя и целует... о-о-ой, не могу! Тут действительно можно сойти с ума! – И Цельмейстер снова захохотал.

– Слушай, ты был прав, когда говорил, что нам пора уезжать из Америки... – сказал Вольф. – Мне здесь осточертело. Здесь на меня все смотрят как на какое-то экзотическое животное.

– На тебя везде будут так смотреть, Вольф, – весело ответил Цельмейстер. – Потому что ты действительно уникальный экземпляр рода человеческого. Я, например, тоже так на тебя смотрю, ради Бога, не обижайся.

– Благодарю. После стольких лет работы вместе ты наконец сказал мне правду. – Вольф выпил вино, поставил пустой бокал на стол.

– А что такого обидного я сказал, Вольфушка? Уникальный экземпляр рода человеческого – что тут обидного? Мы все, можно сказать, уникальные экземпляры. Вот возьми Леву Кобака – ну где еще такого найдешь? Поехал подписывать контракт на десять представлений в театре. И вместо оговоренных ста тысяч песо подписал на сто двадцать. Я говорю: откуда взялись эти лишние двадцать тысяч? А он мне: владелец театра решил поднять плату, я не стал спорить.... Ты понимаешь, он не стал спорить! – Цельмейстер встал, подошел к столу, налил себе вина, выпил и закончил: – Чтоб его черт побрал! Все, Вольф, я пошел спать, хотя ... уже скоро утро... – Он лукаво посмотрел на Мессинга. – Надеюсь, громадный негр успешно завершил дело, начатое тобой... – И он засмеялся, выходя из номера. – Приятных сновидений, Вольф!

Москва, 1970-е годы

Журналист Виталий Блинов выключил кофеварку, налил в чашку свежезаваренный кофе и вернулся в комнату. Над Москвой сгустились вечерние сумерки, Блинов включил свет и вернулся к оставленной работе.

Он сел за письменный стол, отхлебнул кофе, закурил и вновь стал перебирать разбросанные по столу фотографии... Здесь были самые разные люди: президенты Аргентины и Бразилии... миллионеры-промышленники... Эйнштейн и Зигмунд Фрейд... Ганди... де Голль... снимки на палубе теплохода... в концертных залах... Виталий Блинов разглядывал их и что-то записывал в тетрадь, сверяясь с папкой, в которой лежали газетные вырезки...

Перечень мест, где проходили триумфальные гастроли Вольфа Мессинга, содержал названия всех крупных городов Южной Америки... 1923 год – Рио-де-Жанейро... 1925 год – Монтевидео... 1927 год – Сан-Пауло... 1928год – Параморита... 1930 год – Богота... 1931 год – Манисале... 1932 год – Сан-Хуан... 1933 год – Гавана... 1935 год – Мехико... 1936 год – Сан-Сальвадор...

И в каждом городе публика восторженно приветствовала Мессинга, сходящего по трапу с океанского лайнера, люди на улицах забрасывали его цветами, для его выступлений распахивались двери лучших концертных залов и театров страны, и они всегда были переполнены зрителями.