– Стив, привет! Нужна твоя помощь!

– Привет! Что тебе?

– Нужны две самые красивые девушки.

– Для траха?

– По ситуации. Имеется один нюанс. Они должны сыграть роль прекрасных незнакомок.

– Не понимаю. Говори прямо, без твоих сложных слов.

– Я с партнерами буду сидеть в ночном клубе, они заранее приедут туда. Я решу вопрос о том, чтобы их пропустили. И оплачу всё, что они закажут. Твой гонорар удвою, если работа будет выполнена на отлично.

– Как я пойму, что они хорошо справились с задачей?

– Я тебе скажу. Чуть не забыл! Пусть заедут в магазин и купят самые красивые платья. А в клубе пусть заказывают самые дорогие напитки.

– Зачем тебе это?

– Так нужно! Номер столика и все остальные подробности вышлю почтой. Не оплошай!

В конверте, который мне вручил Бейл, была описана суть вопроса и дана краткая характеристика каждому из гостей. Один из них – гомосексуал. Работа мне по душе. Все расходы оплачивает заказчик – люблю действовать, когда у меня развязаны руки.

Очередная встреча, в очередном ресторане, с очередной красоткой, которая несет в себе весь спектр оттенков мимолётной современной красоты. На сей день у меня три такие красотки, точнее, две – Лиза уже в прошлом. Она перешла черту – начинает влюбляться. Нужно пресечь не желательную для меня ситуацию на корню. Вдобавок она мне наскучила, и эти ее новые уродливые губы убили во мне всякое сексуальное влечение. У меня фобия – я не люблю уродство в любом его проявлении. Это моя проблема, не могу её побороть, она владеет моими мыслями. Теперь, вспоминая Лизу, я не вспоминаю ничего кроме ужасных губ. Так я устроен. Когда я размышляю о любви, о создании семьи, в голову лезут такие мысли: «Как же я по про шествии лет буду заниматься любовью со старухой?!» Не хочу об этом думать. В мою сторону полетит много камней за такие мысли, искусствоведы примутся говорить: «Искусство рождается не исключительно из прекрасного. И в уродстве можно рассмотреть истинное искусство». У меня не получается. Имею ли я шанс, покажет время.

Моё стремление к идеальному проявляется во всём. С детства мою руки как можно чаще, а если случаются ситуации, в которых у меня долго нет возможности мыть их, я чувствую себя некомфортно, теряю нити управления. Выходя из туалета в общественном месте, беру салфетку и с помощью неё открываю дверь. Очень люблю ездить в метро, размышляя о ходе времени, вижу людей, обреченных быть несчастными, понимая, что я такой не один. В чём наше несчастье? Оно одно на всех или каждому суждено нести свой крест? От частых демократичных прогулок по метро меня, как вы понимаете, удерживает моя фобия. Я стелю газету на сиденье, обязательно надеваю перчатки, которые по окончании прогулки выкидываю. Такое поведение касается не только перчаток – подолгу не ношу любые элементы гардероба. Я не схожу с ума по новым коллекциям, веяния моды на меня не влияют. Просто одежда по прошествии некоторого времени после покупки мне кажется грязной. В квартире каждый день делает уборку приглашённая домохозяйка. Она знает о моей проблеме, и ей приходится мыть полы и протирать пыль каждый божий день, причём непременно свежей тряпкой. Зато потом по дому я хожу босиком, чувствуя себя защищенным и умиротворенным. Такое психическое отклонение в прошлом осложняло мне жизнь, а сегодня я как-то нахожу выход из ситуации.

Опаздываю на свидание. Начал писать статью для Казимира и заснул. Ничего страшного; я полагаю, работа не волк, в лес не убежит. Если говорить о пунктуальности, то я очень непунктуальный. Там, где опоздание, не грозит никакими санкциями, вовремя не приду, даже не стоит надеяться. Мой рекорд – восемь часов ожидания. Один соискатель счастья прождал меня, не выходя из бара отеля. Он бывший военный. В нём я разглядел своего папу. Военная выправка не может испариться и будет определять такую личность до смерти. Думая об отце, я временами его начинаю понимать, но не могу принять его взгляды на жизнь. Я другой. Рожденный быть одиноким. Одиночество определяет временной промежуток.

На входе в ресторан стоит вежливый швейцар. Что за работа? Дикое ремесло! Открывать и улыбаться, хочешь ты того или нет, до самой смерти. Можно предположить, что мы с ним – коллеги. Стараюсь всем оставлять хорошие чаевые и не понимаю людей, зарабатывающих миллионы долларов, которым важно найти причину, чтобы не отблагодарить людей за труд. Справедливость можем искать долго. Точно, её нет! Не будем тратить попусту время. На роль Данко я не гожусь.

– Простите меня великодушно за моё опоздание. Работа, работа! В любом случае это выглядит как примитивное оправдание… Такая красота увядает в одиночестве!

Жанна расцвела и заулыбалась. Женщины, как бы они ни хотели управлять миром при своих феминистических воззрениях на мир, очень легки в управлении. Немного тепла, согревающего тело и леденящего душу, даёт даже в таких пропорциях великолепный результат.

– Вы умете сделать комплимент даме. Не переживайте так. Я не скучала и, пользуясь свободной минуткой, сделала заказ. Что вы предпочтёте на ужин?

– Не могу сказать так сразу. Чревоугодничать не хочется – это смертельный грех.

– Вы верите в Бога?

– Да, возможно. Но на всякий случай хочу понемногу собирать бесценные монеты праведной жизни, дабы получить билет на чартерный рейс в рай.

– Представьте себе, я верю в существование единой высшей силы! И стараюсь при каждой возможности совершать благие дела. Мы так мало думаем о слабых и обделённых…

– Жанна, вы решили не тянуть и без промедления поразить вашего теперь уже нового воздыхателя!

Нет, не люблю воздыхателей. Мужчина обязан верить в успех.

Я так понимаю, успех – это расположение к вам Жанны. Девочка уверена в себе на все сто. Мужество – не мой козырь.