Онек показал на дальние капониры, после чего раздобыл где-то телегу, на которую погрузили купленные под восстановление пулеметы и, не переставая кланяться и заискивающе заглядывать в глаза всем капитанам, особенно Саджади, который был самым толстым и важным, покатил её следом за ними.

Шашу был человеком в своем деле опытным. Вокруг него крутилось с десяток помощников и учеников. Опыт этот, правда, судя по отсутствующим глазу, пальцам и шрамам, покрывавшим грудь и лицо, дался ему дорогой ценой. Войдя, Капитан с интересом осмотрелся. Шашу, возлежавший на уложенном поверх ящиков ковре, звонко треснул по полу палкой и указал в его сторону, приказав работникам поприветствовать солидного клиента.

— Да не суетитесь вы… — Капитан отмахнулся и подошел, минуя подчиненных, сразу к главному, — День добрый. Мне тут сказали, что у вас нужные мне калибры есть…

— Сорока миллиметровые на Бофос там… На залесскую шестьдесят три и пять — тут…

Шашу отогнул край ковра, на котором сидел. Капитан кивнул механикам, чтобы они осмотрели снаряды. Багир, вытащив один ящик и вскрыв его, достал боеприпас и с умным видом покрутил, потряс, проверил обжатие и состояние капсюля.

— Вах! Просрочэнныэ! Лэт трыдцат уже лэжат!

— Дозвольте панэ… — Михай взял у Багира снаряд, покрутил, понюхал, после чего, внезапно, сочно лизнул, — Тильки двадцять висим, але гарантийний срок зберигання — двадцять пять, так що це неважливо.

Михай снова лизнул снаряд и причмокнул с видом сомелье.

— Произведенний на Ульському патронном заводи… Зимня партия… Швидше за все, пятий цех… Хоча, можу ошибатися… Може и шостий… Хоча, на смак, зовсим як пятий.

— Понятно…

Наблюдавший за этим представлением Капитан, уже понявший, что Михай, умевший читать по залесски, разглядел приклеенную к крышке опись и штампы военной приемки, представлявшие для островитян просто набор букв, пытался не заржать.

— Сколько хочешь?

— Голдмарка за снаряд, масса. Хорошая цена за такой калибр.

— Голдмарку за просрочку? Крутовато… Сколько там в ящике? Четыре гранаты и четыре шрапнели? Вот за ящик готов голдмарку дать.

— Простите меня, масса, но это совсем не цена… Давайте, хотя бы, пять за ящик…

— Ты, дорогой, из них тахту сложил. И, судя по пыли, давно. Так что я у тебя их не как снаряды покупаю, а как подержанную мебель, считай. Голдмарка за ящик и я у тебя заберу все. Нет — ты на этой тахте состаришься.

— Три…

— Одну и бутылку коньяка, чтобы напиться в честь того, что нашелся дурак, который у тебя их забрал, — Капитан присел рядом, — Я ведь сам залесец. А еще — военный бывший и знаю, куда наши такие пушки поставляли, а куда нет. Будь мы в районе Кириенаки где-то, вот там у тебя был бы шанс их кому-то сбагрить. Но оттуда досюда — тридцать одна тысяча миль, если напрямки. И, главное, калибр редкий. В лонгскую семифунтовку дульнозарядную ты его не пристроишь, а больше, на два с половой дюйма, навскидку я ничего и не припомню. Ну так что? Восемь голдмарок, или сто шестьдесят кингфлоринов, если тебя так удобнее, на дороге не валяются. Или в гудзах посчитать? Восемьсот гудзов это будет. Что дохрена, так-то, за старую тахту.

— Вы, масса, прям выкручиваете мне яйца…

— Я еще даже не начинал… Сорок на триста одиннадцать у тебя по сколько фасованны?

— Двадцать четыре штуки в ящике, масса. Переснаряженные…

— Дай-ка угадаю — обойм нету и только контактный взрыватель, а то и тупо болванка. Верно? По глазам вижу, что верно… И навеску делали стаканом на глаз. Ну и сколько ты за ящик хочешь?

— Десять голдмарок, масса.

— Десять… У тебя тут пять ящиков… Давай так… Мы берем по одному снаряду из каждого ящика. Один я — один ты. Если все отрабатывают штатно, забираю все по твоей цене. Нет — ты мне их даришь. Согласен?

— Ну, масса, ну поймите…

— Понимаю. Но и ты меня пойми — ты тут только деньгами рискуешь, а я — собственной шкурой…

Капитан достал трубку, забил, но, оглядевшись, зажигать не стал, а вместо этого подозвал механиков.

— Так, парни… Я сейчас выйду — покурю, а вы тут поторгуйтесь. Справитесь?

— Вах! Сдэлаэм!

Багир, имея опыт продажи фруктов в Порто, торговаться умел и любил. Михай отвечал за техническую часть, выступая в роли эксперта. На стороне Шашу поначалу пытались выступать помощники, но вошедший в раж горец быстро дал понять, что они его даже толпой не переорут и разговаривать с баранами ему не интересно, поэтому дело он иметь будет только с пастухом. Сам Шашу держался достойно — сказывался опыт. Он причитал, хватался за голову, сердце и остальной ливер и грозился сброситься на скалы. В ответ Багир хватался за кинжал, ревел, что его тут не уважают и взывал к чести, совести и инстинкту самосохранения, изредка давая слова Михаю. Михай был не таким громким, зато знал много умных оружейных терминов, в которых Шашу, несмотря на род занятий, изрядно «плавал» и стеснялся этого, боясь потерять лицо перед учениками. Багир в этот момент просто поддакивал, дублируя сказанное в стиле «Э! Бризантность, да!» и «Вах, ты баллистика знаешь, да? Как нэт?!» По итогу, снаряды к «барановке» забрали за капитанскую цену, а для зенитки — втрое дешевле. Причем Шашу не выглядел расстроенным — наоборот, выглядел так, как будто оприходовал целый бордель. Видимо хороший торг ему был милее, чем деньги, а тут столько удовольствия сразу привалило. Капитан расплатился, Михай подогнал машину и, загрузившись, они вернулись в порт.

Вечером еще с нескольких судов принесли деньги за проводку и рассчитались за алкоголь, так что после ужина Капитан сел считать кассу. Для подстраховки он взял с собой Доктора и немного выпить.

— Это… Ганс, ты, надеюсь, не в обиде, что я Флоресу соврал про корабль и то, откуда у нас деньги?

— Найн… Это есть было забавно. И лестно… Если бы мне за мой научный работа давайт такой гранты… К тому же — сильно помогайт с местные. Я, видимо, сильно загибайт цена за консультация, герр Израэль. Нихт учитывайт местный экономический ситуация. Но он есть платит без вопросы. Думайт, что перед ним — научный источник свет…