— Вы очень откровенны, — улыбнулась Ливия.

— Учитывая, что все фиксируется? Ну… Моя честность не раз выходила мне боком, так что гнев сильных для меня вещь привычная и я её боюсь куда меньше, чем укоров совести. Тем более, что мне показалось, я увидел в вас родственную душу. Вы ведь тоже одержимы познанием?

— Скорее пониманием. Мне, как Видящей, доступно то, что не видят другие. Я хочу понимать, что я вижу. И как я это делаю. В детстве мне достаточно было слов: «Это чудо!» Но теперь они меня больше не устраивают.

— Детство? Раз уж вы о нем вспомнили, то не могу не процитировать речь Альвы на суде: «Вера — это детство. Когда мы еще слишком малы, чтобы понять почему нельзя отходить далеко от дома, зачем слушаться родителей и почему не все незнакомцы добры, нам рассказывают сказки. Понятные детям истории про чудовищ живущих в темном лесу, добрых чудесах которые случаются с послушными детьми и злых колдуньях крадущих непослушных.

Но дети рано или поздно вырастают. И настает пора, взяв меч, встретится лицом к лицу с тем, что таится в чаще, самому вознаграждать добро и карать зло. Нет ничего более печального, чем дети, которые не верят в сказки. И ничего более жалкого, чем взрослые, которые продолжают жить в сказочном мире…»

— Серьезно? Он сказал это на суде?

— Да. Представьте себе реакцию судей.

— И что случилось потом?

— Альва взял меч и как тогда, в той крепости, проложил себе дорогу наружу. После чего скрылся в комплексе и больше его никто не видел.

— Точно так же как этот беглец! То есть мы на верном пути и внутри есть известное ему убежище, которое так и не обнаружили!

— Именно, сестра! Именно! Надо еще раз все проверить. Думаю, мы что-то упустили.

Предвозвестник Якобус войдя в Архив, запахнулся в одежды, зная об особенностях перемещения Архивариуса. Тот появился мгновение спустя и, увидев важного гостя, вежливо поприветствовал.

— Чем могу помочь, Предвозвестник?

— Брат Аргус и сестра Ливия. Чем они занимаются?

— Изучают документы.

— Какие? У меня есть опасения, что оказавшись тут, почтенный Ментор может увлечься и забыть о поставленной задаче.

— Документы касательно комплекса Ордена Одаренных. В данный момент… — Уеманус закатил глаза, — В данный момент брат Аргус просматривает записи Чашеблюстителя Руфуса, а сестра Ливия изучает чертежи.

— Странно — мне казалось, что он должен вести себя как пьянчужка оказавшийся в винном погребе… Я должен взглянуть на это.

— Как вам будет угодно.

Архивариус провел Предвозвестника к хранилищу. Заглянув внутрь тот узрел Аргуса который, водрузив на конторку толстый том, склонился над ним и Ливию развернувшую огромный лист с планом и внимательно изучающую каждое отмеченное помещение сверяясь с еще одной книгой.

— Брат Аргус?

— Что? О! Брат Якобус! Вы решили лично проверить, как у нас идут дела?

— Да. Признаться, я запоздало подумал, что это место подвергнет вас непреодолимому соблазну… Но рад видеть, что вы не отходите от поставленных задач. Есть что-то?

— Возможно. В текстах Тита Исследователя упоминалось, правда с чужих слов, некое «Убежище».

— Но разве весь комплекс не является таковым?

— В том то и дело! Вот записи Руфуса! Он писал на редком диалекте Лоски. И поздние переводчики не уловили нюансов. Термин, который Руфус использовал для всего комплекса, обозначал укрепление внутри крепостной ограды имевшее самостоятельную оборону и служившее последним опорным пунктом для гарнизона крепости в случае падения основных укреплений.

— Цитадель?

— Именно! Но второй термин, который он использовал, обозначает несколько иное убежище! Не явный рубеж обороны, а тайный, известный только хозяину замка и его семье! Укрытие на случай заговора. Такие укрепления были очень распространены на Лоске с её сложной политической ситуацией, но почти не строились на континенте. Из-за этого возникла путаница в переводе.

— То есть внутри комплекса существует некое тайное укрытие?

— Предположительно… Часть записей Руфуса отсутствует. И, возможно, это было сделано намеренно.

— Позвольте… — Уеманус, взял у Аргуса книгу, — Да. Это было сделано специально. Я был против, но действовавший имел полномочия.

— В каком смысле?

— В прямом. Он имел право подвергнуть данные записи цензуре.

— И у кого есть такие права?

— У Великого Магистра, его приближенных, Предвозвестников в части записей касающихся их кафедр и глав Орденов, также в части того, что касается возглавляемых ими Орденов.

— И кто цензурировал данную книгу?

— Магистр Альва…