– Красиво, да? – раздалось сзади. – Но ты прекраснее.

Фил, конечно.

– Подбивать клинья к жене друга – нет, некрасиво! Ты в засаде сидел? Ждал, пока Горан уйдет?

– А если и так? – он встал рядом и прикоснулся к моей талии.

– Тогда огорчу – засадить не получится!

Через секунду мужчина уже целовал доски. Выкрутив его руку за спину, мисс Хайд ударом под колено сначала поставила наглеца на колени, а потом уложила на живот и поинтересовалась:

– Так понятнее?

– Саяна! – он дернулся, пытаясь выбраться из захвата, но меня обучали лучшие.

Я уперлась коленом в его спину, завела руку еще дальше, и когда цыган взвыл от боли, отпустила. Теперь будет умнее. Надеюсь. Быстро стянув платье, под которым был купальник, я нырнула в воду и, замурлыкав от удовольствия, когда приятная прохлада обняла тело, поплыла к ребятишкам.

Как стайка шустрых мальков, юные баджо бросились от меня в рассыпную, словно от акулы, но любопытство взяло вверх, и вскоре они уже учили тетю Ангела правильно нырять. Маленькие цыганята поразительно легко погружались на внушительную глубину, оставаясь при этом без воздуха минут на десять!

У меня всерьез появилось желание поискать у них жабры. Взрослая тетя, которая не может и трех минут провести без воздуха, заставляла их рассыпаться звонким смехом и прихлопывать по воде ладонью.

– Нельзя так хохотать – пупок развяжется! – добродушно пробурчала я, легонько ткнув одного мальчишку пальцем в живот.

Испуганно захлопав глазами, детеныш поспешно уплыл. Собравшись в группку, ребятишки начали на полном серьезе, как говорит Сеня, разглядывать свои пупки. Потом, опасливо косясь в мою сторону, поплыли к острову.

– Это шутка была! – прокричала я им вслед, затем обернулась и поняла, что испугались они вовсе не всемогущую госпожу Ангела, а подплывшую ко мне на лодке Гайю, которая молчала, укоризненно глядя в мое лицо. – Прости. – Я виновато улыбнулась. – Забыла, то ты не умеешь плавать.

– Дело не в этом. – Демоница отмахнулась. – Они говорят, шторм идет.

А ведь и правда. На небо, еще хранящее следы поцелуев зари, наползали из-за горизонта грозовые облака. Ветер стих – совершенно, как бывает перед ударом стихии, которая церемониться не намерена.

Мы вернулись на помост у домика и, как оказалось, очень вовремя. Роскошные зигзаги молний сыпались из потемневшего неба один за другим, раскаты грома – такие громкие, словно кто-то рвал над головой простыню, оглушали. Ветер, ополоумев, носился между хижинами, заставляя всерьез опасаться, что вскоре баджо останутся без крова. И все-таки это было божественно прекрасно!

– Кто бы сомневался, стоит прямо посреди грозы и восхищается! – стальное кольцо сжало талию, и меня затащили в хижину.

– Всерьез полагаешь, что тут безопаснее? – съехидничала мисс Хайд, указав на стены, что качались как в сказке про трех поросят, когда волк дунул на соломенный домик.

– Ну, может, и нет, – он рассмеялся.

У меня хороший дом,Новый дом, прочный дом,Мне не страшен дождь и гром,Дождь и гром! – пропела я.

– Нуф-Нуф ты мой! – рассмеялся санклит.

И тут же начался дождь. Вернее, ливень, который вознамерился стереть с лица земли все сущее. Струи лупили по дощатой хижине с такой силой, что пробивались внутрь и хлестали нас, словно за что-то наказывали. Шум стоял такой, будто мы находились у мощного водопада.

– Что за конец света? – прокричал санклит мне на ухо, крепко прижав к себе.

– Понятия не имею! – я рассмеялась. – Но если этим Аквариус пытается отпугнуть госпожу Драган, у него ни черта не выйдет!

Словно услышав меня, непогода волшебным образом стихла. Насквозь мокрые, мы выглянули из хижины. Небо на глазах светлело, вновь наливаясь яркой голубизной. Тучи разбежались в стороны и растаяли. Солнце начало припекать, как ни в чем не бывало.

– Ты уверена, что хочешь сделать это? – тихо спросил Горан.

– Да. – Твердо ответила я.

Тримараны, похожие на севших на воду чаек, растопыривших крылья, покачивались на прозрачных, как расплавленный хрусталь, волнах. Мы с Гораном, Ковачем и Спиро сели в лодку, которую выдолбил вождь. Сам он занял место на носу, указав Нико и Мажору на весла, и смотрел вперед все время, пока мы и еще несколько каяков плыли по темно-сапфировой, ровной, без единой складочки, поверхности воды.