– Госпожа Саяна! – мужской голос заставил меня вздрогнуть.

Временные пласты вернулись на свои места. Зыбкие тени тамплиеров растаяли в воздухе. Вместо них перед моими глазами появилось расплывшееся в улыбке лицо. Пухлый смуглый мужчина за пятьдесят восторженно смотрел на меня. Хилме Слайма – если не ошибаюсь, так говорил Захария.

– Проходите, присаживайтесь! – засуетился он, указывая на теперь уже пластиковые столики и стулья. – Весь ресторан в вашем распоряжении!

Я улыбнулась, увидев камин. Его оставили нетронутым. Под закопченным дочерна кирпичом и сейчас, как несколько столетий назад, уверенно билось огненное сердце. Только теперь его тепло боролось не с холодными объятиями иерусалимских ночей, отогревая продрогших путников, а гнало прочь искусственный холод бездушных кондиционеров.

Гостеприимный ресторатор проследил за моим взглядом, и вскоре мы уже сидели за столиком перед камином со стилизованным под древний пергамент меню в руках. Не хотелось расстраивать мужчину, что суетился вокруг, но в свете неоновых ламп под коническими сводами потолка я увидела Захарию и встала.

– Уже уходите? – хозяин замер. – Может, кофе?

– Нет, господин Слайма, простите.

– Для госпожи Ангела – только Хилме! – запротестовал он. – Чай с пахлавой? – мужчина замер, с надеждой глядя в мои глаза.

– Нет, спасибо, мы спешим.

– Жаль!

Он так искренне расстроился, что мне даже стало стыдно.

– Мы к вам как-нибудь вернемся.

– Правда? – он расцвел.

– Слово Ангела. – Я перевела взгляд на Хранителя. – Здравствуй, Захария.

– Здравствуйте. – Он кивнул всем и сразу перешел к делу. – Нас уже ждут, идемте. – Мы миновали кухню и по узкой лестнице спустились в подвал, где в полутьме и холоде дремали под одеялом из паутины длинные ряды бутылок с вином.

– Сеня, даже не думай. – Не оборачиваясь, предупредила я.

– А чего сразу Сеня? – отразили стены обиженное бормотание.

– Что, не хотел, скажем так, продегустировать под шумок? – посмеиваясь, я глянула на санклита, надувшего губы.

– Хотеть и делать – разные вещи, сама говорила! – парировал нахал, с сожалением посмотрев на вино.

– Иди-ка вперед, умник!

– Попой моей желаешь полюбоваться?

– И как я его до сих пор не прибил? – Горан закатил глаза, притянув меня к себе.

– Чуть что, сразу угрозы! – пробурчал Арсений, встав рядом с Захарией.

– Продолжишь бубнить, перейдем к действиям! – пообещала мисс Хайд.

Замолчав, Сеня бросил на меня выразительный взгляд, и мы гуськом двинулись дальше по скудно подсвеченному коридору.

Всегда хотела посмотреть на подземный Иерусалим, где чем глубже, тем древнее. Он как стопка блинчиков – культурных слоев, пропитанных вязкой патокой времени. У города, который 80 раз захватывали и 39 раз уничтожали, по-другому быть и не могло. Несмотря на богоизбранность, евреям всегда как-то не особенно везло в военном деле.

Интересно, что нашли бы здесь, если бы разобрали всю эту мешанину из старых стен, покрытых зеленым налетом цистерн-водохранилищ, извилистых подземных ходов и полостей неизвестного до сих пор назначения?

Но тревожить этот «древний мусор» запрещено – слишком хрупко достигнутое ценой многих человеческих жизней перемирие в этом более чем сложном месте. Археолог на Ближнем Востоке – как солдат на передовой. Или даже скорее как сапер – только в случае неосторожных действий взорваться может весь регион. Впрочем, здесь любят пошутить о том, что умерший в Иерусалиме прямиком попадает на небо, минуя чистилище и прочие бюрократические инстанции.

Вот только почему-то не смешно. Я поежилась, и Горан сразу же обнял меня. Стало тепло. Сколько же мы уже идем? Совершенно потеряла счет времени. Странное ощущение – здесь оно словно по-другому течет. Не медленнее или быстрее, все намного сложнее. Словно смотришь на лист бумаги с двумя параллельными прямыми, которые прямо у тебя на глазах становятся трехмерным рисунком и не только пересекаются, а выписывают такие загогулины, что голова идет кругом.

Стрела коридора наконец-то свернула вбок. Освещения здесь не было, пришлось включить фонарики. Идти стало сложнее – крупные камни будто сами лезли под подошву, заставляя испытывать не самые приятные ощущения. Проход постепенно сужался. Еще пара поворотов, и пришлось протискиваться между округлыми каменными выступами, напоминающими бочки шоколадных маффинов. Что-то у меня все сравнения кулинарные сегодня. Надо было плотнее обедать.

Захария притормозил перед очередным ответвлением, прошел внутрь, сдвинул несколько камней, снял замок с кольца в полу и потянул его на себя. Толстенный лист железа натужно заскрипел, повинуясь Хранителю.

– И почему все тащат Ангела в какие-то кротовые норы? – пробормотала я, с тоской глядя в черное нутро прохода.

– Не напоминай, – прошептал Драган, сжав мою талию. – Пока ты была в бункере… – голос дрогнул, и мужчина замолчал, стиснув зубы.

– Прости, родной. – Мне с трудом удалось развернуться в плотном стальном кольце и поцеловать его.