Мысль неожиданно прострелила рвущуюся наружу панику – скоро день памяти у моих девочек. Всего три недели. Может, сон просто напоминание? Но разве я могла о таком забыть? Никогда бы не позволила себе этого. Вода смешалась со слезами на полотенце, когда я вытерла лицо. Какие бы чувства меня не преследовали, пора надевать каждодневную маску сарказма и хорошего настроения. Итану нельзя знать правду обо мне. В первую очередь для его же блага. А во вторую…кто в двадцать первом веке поверил бы в то, что его невеста – ведьма? Звучало по большей степени, как начало очень плохого и старого анекдота.

Я вздрогнула, когда в ванную комнату вошел сонный Итан в черной шелковой пижаме, со встрепанными каштановыми волосами. Стало легче. И все же на этом пути я не одна. Хоть он и не знал всего, но жизнь всегда становилась проще, когда рядом кто-то был. Мужчина окинул меня взглядом больших карих глаз.

– Доброе утро, милая, встала раньше? – поинтересовался он, подойдя ближе. Я кивнула, выдавив из себя какое-то подобие хорошего настроения. Итан поцеловал меня в щеку, мило растянув пухлые губы в улыбке, не заметил моей растерянности. – Сделаешь мне кофе?

– Конечно. – он еще раз поцеловал меня. Я вышла из ванной. Кровать в спальне так и манила лечь обратно, укутавшись в одеяло, как в кокон. И провести так целый день, смотря глупые сериалы и фильмы, отвлекаясь от сосущей в груди пустоты, что забирала в себя все силы.

На просторной кухне, я поставила металлический чайник на плиту, который тут же начал потрескивать. Большое окно открывало вид на лондонские улицы, дождь рисовал на стекле мокрые узоры. Сегодня Лондон тоже был не в духе, почти, как и всегда. Дождь остервенело бил в окно, направляемый ветром, что срывал желтые листья с деревьев. Лужи крупными потоками смывали грязь с обочин и тротуаров, заставляя жителей забавно перепрыгивать через них. Будто сама вселенная воспроизводила мои эмоции в жизнь, не щадя при этом других.

Я поежилась от понимания того, что скоро и мне придется оказаться в числе всех этих людей, так же прыгать через бесконечные лужи, удерживая равновесие с зонтом и сумкой наперевес. Перспектива остаться в кровати казалась все более заманчивой. Но я напоминала себе, что жизнь продолжалась, несмотря на все, что со мной было. Да и я обещала навестить Сару в приюте. А вечером концерт моего любимого музыканта, который я ждала целый год. Я шумно выдохнула. Сегодняшний день уничтожить не получится. Чайник на плите начал посвистывать, привлекая мое внимание.

Здание детского дома едва можно было различить сквозь плотную пелену дождя. Попытки управиться с зонтом не принесли результатов – при таком ветре от него ни капли пользы. Территория приюта встретила мрачностью и проливным дождем, затапливающим маленькие кустики и лавочки около круглого фонтана перед главным входом. Лысый охранник с поседевшими усами и добродушной улыбкой приветливо кивнул на пропускном пункте. Открыл входную дверь, пропустив меня внутрь. Документы не проверил – я была здесь частым гостем. Приходила к Саре, учила игре на фортепиано, мы разговаривали на французском. Целеустремленная девочка, всегда добивалась всего, чего хотела в кратчайшие сроки. Начала говорить французскими фразами уже после третьего занятия. Оказалось, что она читала книги по ночам. Меня всегда восхищала ее сила воли. Смотрела на нее иногда и понимала, что мне есть чему у нее поучиться.

В просторном холле, расходящемся в обе стороны, как обычно, царил полный хаос. Дети бегали туда-сюда, кто-то громко смеялся, кто-то сидел на подоконнике, задумчиво разглядывая пейзаж из окна, скрытый за толстой стеной дождя, кто-то спорил с воспитателями.

Я присмотрелась к толпе детей, выискивая рыжую макушку среди ребятишек. На другом конце заметила удаляющиеся огненно рыжие волосы. Улыбка расплылась по моему лицу, наблюдая за тем, как кудряшки подскакивали в такт быстрой ходьбе. Я сорвалась с места, пытаясь догнать подростка. Лавировала среди детей, обходя слишком большие группы и пропуская малышей. Боялась кого-нибудь случайно задавить. На ходу поздоровалась с воспитателем, побежала дальше, стараясь не выпускать из вида маячащие впереди яркие волосы. Наконец, догнала девушку, тронув ее за плечо. Сара недовольно выдернула наушник из уха, повернулась, явно собираясь сказать что-то обидное. Но потом заметила меня. Юное, покрытое рыжими веснушками лицо расплылось в счастливой улыбке, придав девушке задорный вид. Она бросилась мне на шею, стиснув в крепких объятиях.

– Айлин, ты пришла! – радостный визг, кажется, заглушил все остальные звуки. Я обняла ее в ответ. Внутри растеклось приятное тепло, заглушив нервное напряжение, не отпускающее с самого утра. Блаженно улыбнулась, закрыв глаза, позволив девушке почти повиснуть на мне. Медленно, но очень верно, становилось в разы легче.

– Привет, милая! – Сара неохотно отстранилась, затем еще раз стиснула меня в объятиях. Маленькая ладонь девушки крепко ухватилась за мою, упрямо потянув сквозь бесконечную толпу детей. Сара безошибочно ориентировалась в пространстве, толкнула неприметную светлую дверь, пропустив меня внутрь. Мы оказались в светлой комнате с большими окнами, кучей игрушек на полу. Стены увешаны полками, на которых стояло огромное количество книг на любой вкус – от Достоевского до сестер Бронте. Книга на длинной подвесной полке привлекла внимание яркими разноцветными буквами на корешке. Небольшое хобби Сары – вносить изменения в старые, потрепанные книги. К каждому прочитанному произведению она рисовала новую обложку, отражающую сюжет или понравившуюся мысль. Воспитатели не были против проявления творческой жилки у Сары. А я часто приносила ей новые краски и плотные листы, потом мы вместе придумывали дизайн и вместе смеялись с неудачных попыток.

Мы рухнули на поскрипывающий от старости диван, покрытый старым цветастым пледом. Я стянула бежевый плащ, изрядно потрепавшийся под дождем, подоткнула ноги под себя. Сара развалилась рядом, подложив под бок подушку в форме тыквы. Оживленно начала рассказывать о последних событиях из ее жизни, активно размахивая руками. Я наблюдала за подростком, стараясь сохранить внутри то уютное тепло, что всегда возрождалось в моей душе, словно феникс, рядом с ней. Вот бы запаковать его. Устроить в темном уголке своей души, которой, по мнению многих, у меня не было, и доставать в самые тяжелые моменты жизни, чтобы почувствовать себя живой.