Как известно, свинья везде грязь найдет, а наркоторговец — клиентов. Вот и Самуил, которого его клиенты знали под именем Шамаил, крайне быстро нашел страждущих, в лице Сержанта Кэнона и пары его подчиненных. А уж те вывели его на широкую сеть распространения, нужен был только товар.

В начале — он пошел по простейшему пути, проверенному ранее. Попытался пережать руководство больнички, и вернуться к посту хирурга. К его сожалению, главврач был в курсе его истории, и отказал начисто, не вступая в полемику и угрожая раскрытием истории.

На следующий день главврач больницы застрелился дома из собственного револьвера в процессе чистки. Но его место занял не Самуил Израилевич, а второй зам, Кристина Эргенберг, как раз руководитель хирургии и ведущий хирург по совместительству.

Если честно, то никто даже близко не заподозрил Сэма в какой-либо связи с смертью главврача, да и расследовавшие это дело копы были уверены, что все в порядке.Единственный, у кого были вообще сомнения — это был Генрих Ваймарович, третий зам главврача. Именно он руководил вскрытием, и ему казалось, что раневой канал какой-то неправильный, как будто он наложился на другой, более ранний. Но копаться в этом деле не стал никто, и его сомнения оставались сомнениями.

После назначения Крис главврачом Самуил развил весьма бурную деятельность, итогом которой оказалось соблазнение этой прекрасной, но очень одинокой сорокапятилетней женщины с двумя детьми.

Я до сих пор не понимаю, как она не замечала столь очевидного для многих стремления к власти, но факт остается фактом — Сэм легко втерся к ней в доверие, и фактически больницей управлял он. Его деятельность развернулась крайне широко, и за год на пару с Кэноном они сколотили неплохое состояние, но их ограничивала сама база, так сказать. Источник наркотиков. И вот тогда они пришли ко мне.

Их идея была проста как дважды два. У меня огромные лаборатории, куча химикалии. Возможность списания их как “расходный материал”, на просто типа неудачные эксперименты. А значит — есть возможность изготовления или “льда”, или синтетической “пыли”, аналогов дорогих наркотиков естественного происхождения. Они были предельно честны — если откажусь я, они просто пойдут к начальнику лаборатории, и все равно добьются своих целей, просто с чуть большими расходами.

Честно говоря, никаких “высокоморальных” принципов по поводу наркотиков у меня не было, но была одна идея, которую хотелось проверить, и мне никто бы не дал сделать этого на людях. Мы заключили договор, по которому треть поставляемого товара будет состоять из вещества моей разработки, первые партии я поставлю бесплатно, для эксперимента.

И понеслось. Еще за два года моя дурь потеснила на местных рынках всю синтетику, и практически низвела до нуля продажи самых убойных вариантов. И нет, я не был благодетелем, но согласитесь — невыгодно создавать яд, который убьет покупателей. Выгодно сделать их здоровыми и привязанными только к нему. Поэтому мой фазис не только не убивал употребляющего, напротив, бактерии-симбионты даже улучшали жизнь наркомана. Жаль только, что гибли помощники моментально, буквально через пять — шесть часов после приема. Но у тех, кто употреблял регулярно, налицо были улучшения — здоровела кожа, подлечивались внутренние органы, проходила в том числе болезненная тяга к ДРУГИМ наркотикам. Им хотелось уже только фазиса. Опять-таки — не настолько, чтобы люди убивали за него, просто жизнь их становилась безрадостной. А совсем крошечные изменения в физиологических процессах высшего примата позволяют модернизировать его восприятие алкалоидов и опиатов так, чтобы их действие было практически полностью нейтрализовано. То есть при операции человек конечно получит обезболивающий эффект, но не полностью. А от употребления — минимальный эффект, без всякого типа приходов и прочего.

Кэнон и его люди осуществляли силовое прикрытие всех операций, постепенно в “бизнесе” оказалась вся инженерная рота. Понятное дело. Что без них мы не могли ничего поделать — на нас пытались выйти все конкуренты. Как же так — вроде простая формула, а синтезировать не выходит! Надо найти разработчика и себе его. Вот только вместо разработчика или банды себе подобных — находили полсотни замотивированных деньгами профессиональных солдат, каждый из которых за два года скопил сумму денег, равную окладу за десять-пятнадцать лет. На этом как правило все наезды заканчивались, а залетные господа пополняли собой компост на опытных полях.

К моменту наступления D-дня в нашем дружном коллективе как раз начался разлад. И причиной его была банальная человеческая жадность. Формально все доходы делились на три части, после оплаты общих накладных расходов — выплаты солдатам, моим помощникам и шефу лабораторного комплекса, мэру и паре ребят в больничном комплексе. Вот только во всей этой схеме все более непонятной становилась роль Шамаила. В начале предприятия он обеспечивал доступ к ресурсам, но сейчас в этом отсутствовала какая-либо необходимость, мы торговали только фазисом. Контакты с мэром были налажены и у Кэнона, так что тут его нужность была нулевой, а без помощников из больничного комплекса и так бы неплохо обошлись, часть моих людей была готова взять на себя допфункции.

Назревал конфликт, и провоцировал его как раз сержант, который, как организатор доставок и разборок нес на себе наибольшую нагрузку. Нет, не подумайте, мы были не настолько жадны и неблагодарны, чтобы выкинут Сэма из бизнеса. Но ему было предложено взять на себя или более широкие полномочия, или урезать свою долю до уровня вклада в общее дело.

Естественно, это все ему не понравилось и начались угрозы и шантаж. Самуил собрал крайне объёмную базу по всем нашим операциям, а также имел компромат на нас обоих, позволяющий посадить на много лет Кэнона и разрушить мою научную карьеру. Собственно, вместо конструктива он принялся угрожать нам, и грозится обнародованием данного пакета данных или передачи его правоохранительным органам. Мы с сержантом обсудили тогда все это, и решили, что проще будет избавится от бесполезного партнера, как только представится случай, на словах пообещав, что никаких пересмотров не будет.