Хотя селение Эндирей находится в Дагестане, оно было прочно связано с Чечней. Его князья, наряду с владетелями других дагестанских селений, часто становились правителями отдельных чеченских обществ. Вместе с кумыкским населением в селении жили чеченцы. «Деревня Андреева» нередко упоминается в документах как крупный торговый центр, куда горцы, и в первую очередь чеченцы, привозили свои продукты, а также невольников.

Во время Персидского похода Петр I основал на р. Сулаке крепость Св. Креста. В июне 1732 года комендант крепости генерал-лейтенант Г.Дуглас возглавил довольно значительную военную экспедицию против селения Чечень. В донесении Дугласа в Военную коллегию от 20 июля того же года излагаются полученные в крепости Св. Креста известия о появлении вооруженных чеченцев у «деревни, именуемой Чечня» (по разным сведениям, от 10 до 14 тыс. человек), о действиях русских войск, высланных для предотвращения нападений на горцев, состоящих в российском подданстве, на городки гребенских казаков и крепость Св. Креста.

В дальнейшем подобные экспедиции против чеченцев предпринимались неоднократно. Значительная экспедиция на правый берег Терека была предпринята в 1758 году. Однако документы, освещающие этот поход, до сих пор не обнаружены. Правда, в архиве сохранилась «Выписка из двух рапортов Кизлярского коменданта генерал-майора Фрауендорфа и из двух доношений астраханского губернатора генерал-майора Жылина от разных чисел июня сего 1757 года», в которой излагаются розыски (следственные действия) по нескольким делам: о похищении партией чеченцев сына отставного казака А.Жамидова и о нескольких отгонах казачьих табунов. В «Выписке» также приводится рапорт кизлярского коменданта: «А владельцы чеченские по непослушанию тех злодеев бессилием отговариваются, и о наказании их просят; того ради по мнению его, Фрауендорфа, им, чеченцам, всемерно надлежит учинить наказание» [40] . Далее речь идет о необходимых военных приготовлениях. 23 октября 1757 года Военная коллегия предписала кизлярскому коменданту чеченцев «наказать и привесть к должному повиновению» [41] .

Из данного документа видны взаимоотношения местного (кумыкского и чеченского) и русского(казачьего) населения. Казаки владеют на правой стороне Терека садами, пашнями, сенокосами и другими угодьями, расположенными иногда вдали от Терека. С местным населением, живущим по правобережью Терека, казаки легко уживались, находя общий язык.

Другое дело — живущие за Сунжей, «в дальних чечнях», «воровские люди». С ними велась каждодневная, но не слишком успешная борьба (термины «чеченец» и «чечня» (именно так, с маленькой буквы) обозначают просто отдаленные горные местности и их обитателей). Партии разбойников, «хищников», появляющиеся время от времени на левом берегу Терека, приходят «из Чечней».

Три военные экспедиции против чеченцев были предприняты в 1770 году по причинам того, что «их беспокойный народ не оставлял чрез воровские набеги хищения скота, а по удаче и увоза людей» [42] . Поводом первой из них послужило нападение партии чеченцев, руководимой Али-Султаном Казбулатовым, на отставного подполковника Аввакума Шергилова, который от полученных ран вскоре умер. Ал и-Султан после этого бежал и «сделал себе убежище в крепких местах». Кизлярский комендант генерал-поручик Де Медем «решился нанести тому владельцу и участникам его чеченцам наказание. На сей конец взял он три эскадрона гусар, несколько гребенских и семейных казаков и несколько пушек <…> и в феврале 1770 г. отправился в предположенный поиск». Али-Султана вынудили возвратиться на Сунжу, «в то место, из которого он отлучился, как бунтовать замыслил» [43] .

О двух других экспедициях, предпринятых Де Ме-демом в июне того же 1770 года «в больших силах», известно лишь то, что их результатом были данные «изменниками» присяги.

В 1782 году в связи с участившимися набегами чеченцев русское командование начало военные приготовления, но до вооруженного столкновения дело не дошло, поскольку две группы «чеченских и кумыцких владельцев и узденей» снова присягнули на верность Российскому престолу.

Однако уже в марте 1783 года состоялся поход русских войск на аулы Большие и Малые Атаги, которые были сожжены. В скором времени их старшины, а также старшины аулов Гехи и Алды принесли присягу на верность. В результате еще одной военной экспедиции осенью того же года старшины не менее чем шести чеченских аулов присягнули Российскому престолу [44] .

По рапортам командующего войсками Кавказской линии генерал-поручика П.С.Потемкина можно увидеть причину ожесточенной борьбы с чеченцами: к обыкновенным «шалостям» и «дерзостям», то есть грабежам, похищению и убийствам людей, прибавилось их упорное стремление изгнать князей и владельцев, которые ктомужебыли чужаками.

Таким образом, в XVIII веке, как отмечает современный историк Андрей Бирюков, наблюдалось постепенное обострение российско-чеченских отношений. Сейчас трудно определить, которая из двух сторон былlb более виновна в ухудшении отношений, тем более, что мы имеем дело не с однократным актом, а со спорами, взаимными претензиями, конфликтами, счет которым копился несколько десятилетий. Однако уже то, что мы знаем, позволяет скептически отнестись к той прочно укоренившейся в нашей историографии схеме, согласно которой до присоединения Грузии к России (1783 г.) и появления в Чечне «пророка» Шейх Мансура (1785 г.) русские и чеченцы мирно соседствовали, столкновения носили случайный характер, и лишь ввиду необходимости иметь надежные коммуникации через Кавказский хребет, а также в связи с развитием агрессивных, религиозно-фанатических настроений под влиянием агитации Шейх-Мансурарусские вынуждены были начать наступательные действия против горцев. В действительности активизация военных действий в Чечне и в сопредельных областях началась за несколько лет до появления Шейх Мансура и вне всякой связи с событиями в Грузии [45] .

В 1785 году началось восстание Шейх-Мансура, охватившее большую часть Северного Кавказа. Уроженец чеченского селения Алды, Шейх-Мансур (настоящее имя Ушурма или Ушурме) был беден, и жил тем, что пас чужой скот. Родители его приняли ислам уже в зрелом возрасте. Переживания прозелита, живущего среди наполовину языческого населения, сочетались в его душе с яростной злобой при виде быстрого усиления в Чечне «неверных» русских. Под влиянием религиозных видений вследствие непомерного курения гашиша, он провозгласил себя «Шейх-Мансуром» — непобедимым пророком, и заявил, что достаточно ему встать во главе даже самого немногочисленного войска, и оно победит всех неверных — своих язычников или же русских. Подобная агитация серьезно обеспокоила русскую администрацию, и в июле 1785 года было решено внезапным набегом захватить селение Алды и постараться пленить Шейх-Мансура. Однако проведена была эта операция плохо: командир отряда полковник Пиери, вопреки данным ему инструкциям, двинулся к Алды со всеми силами, не оставив никого в резерве, не прикрыв переправы через Сунжу и не соблюдая осторожности. Предприятие потерпело сокрушительную неудачу. На обратном пути отряд подвергся нападению чеченцев и потерял 584 человека, погибли полковник Пиери и еще 7 офицеров. Победа придала Шейх-Мансуру вес в глазах чеченцев; предания о ней передавались в Чечне, с неизбежными приукрашениями, много десятилетий спустя [46] .

Ободренный успехом, Шейх-Мансур 15 июля подступил к Кизляру, но был отбит. Попытка овладеть небольшой крепостью Григориополисом, совершенная 29 июля, также окончилась неудачей. 19–20 августа чеченцы вновь попытались овладеть Кизляром, однако сильным артиллерийским огнем и действиями кизлярского гарнизона были отражены.

Военные неудачи и большие людские потери поколебали авторитет Шейх-Мансура. Народ убедился, что заверения «пророка», будто русские пушки и ружья не способны причинить вреда правоверным мусульманам — всего лишь обман. Число сторонников шейха стало быстро уменьшаться. Он перенес свою деятельность в Кабарду, искал покровительства дагестанских владетелей. Наконец ему пришлось бежать из Чечни, и Шейх-Мансур осел в турецкой крепости Анапе, где и был взят в плен русскими войсками в 1791 году.