— Девочки… — начинает Алька.

Алька появилась в нашей компании недавно, где-то с полгода назад, когда нынешний проект уже начался, но не успел набрать обороты. К тому моменту мы с Майкой вновь работали вместе и крепко держались друг друга, но охотно впустили в нашу маленькую группу еще одного человека.

Алька старше нас обеих на десять лет — ей уже сорок, и у нее есть сын-студент, которого она пристроила сюда на чистку снега. В нашем квартете (будет еще один человек) она самая расчетливая, хотя по ней этого и не скажешь. С мужем своим она развелась давно, еще когда сын был совсем маленьким, и в данный момент она состоит в отношениях на расстоянии со своим бывшим начальником, с которым часами висит на телефоне, ведя длинные, бессмысленные разговоры, завершающиеся далеко за полночь — и оттого чуть ли не каждый день наши беседы начинаются так:

— Девочки, я сегодня утром чуть не проспала, — жалуется Алька, — даже голову помыть не успела. Видно, что у меня волосы грязные, нет?

Я быстрым взглядом окидываю ее макушку:

— Все нормально.

— Фух! — расслабляется она. — А то наши змейки так на меня посмотрели!

— Змейки уже здесь? — удивилась Майка.

— А ты что, не заметила, как вдруг подморозило? Вон аж иней на окнах появился!

Я хмыкаю. Змейками мы называем трио, которое нас терпеть не может: Женька из HR-а, Римма из документооборота и Эльвира с закупок. Причина нелюбви? Ее нет. Просто мы три цацы, и они три цацы, а шесть цац на один этаж слишком много. А если отбросить шутки в сторону, то мы просто и незатейливо невзлюбили змеек с той же силой, с которой прикипели друг к другу в нашей змеючей компании. Да-да, их мы называем змейками, но и себя по справедливости зовем змеюками.

Очередь движется медленно. Мы успеваем по-быстрому обменяться с Алькой последними новостями, но, судя по блеску в ее глазах, самую значительную новость она приберегает напоследок. Наконец, мы у окошка раздачи.

— Что будете на первое? — спрашивает повар.

Делаю несложный выбор. Когда наша компания устраивается за свободным окошком, отмечаю, что никто не взял мяса.

— Римма оформила себе диетпитание, — Майка накалывает на вилку кусочек картофеля. — Сбегала в больницу и оформила справку. Может, так же сделать?

— Там тоже свои минусы, — хрущу капустой, — если у нас хоть какое-то разнообразие есть, то у нее каждый день одно и то же: вареная курица да три куска помидора с огурцами на подложке из листика салата. Слышала, как она жаловалась кому-то в коридоре.

— К тому же, — добавляет Алька, — ты все равно через два часа поедешь домой, а там тебе ваш повар наметет всякие фуагра.

— Клавдия Ивановна не повар, — сварливо отзывается Майка, — она — Мишкина няня, и готовит только для Мишки. Не фуагра. И я лучше удавлюсь, чем попрошу ее хоть раз что-нибудь приготовить для нас с Артуром.

— Ладно, — Алька отмахивается от Майкиного ответа, — девочки, у меня такая новость! — Мы неосознанно наклоняемся ближе. — Прикиньте, Петра увольняют!

— Ого! — мы с Майкой синхронно переглядываемся и неверяще смотрим на Альку. — Ты уверена?

— Сто процентов, только тсссс! Это пока закрытая инфа. Меня утром к себе Юрген вызвал и давай спрашивать, есть ли у меня знакомые юристы, которых можно сюда привлечь. Я говорю, поспрашиваю, мол, только ведь вакансий-то открытых у нас сейчас нет. Или есть что-то, чего я не знаю? Он помялся, помялся, а потом говорит: «Скоро появится место ведущего юрисконсульта!» — только пока никому ни слова. Вот так-то, девочки, допрыгался наш котик.

«Наш котик» Петр — Алькин непосредственный начальник, тот еще кадр. Девяносто процентов рабочего времени он хлещет кофе почти во всех кабинетах обоих этажей, еще пять процентов времени он царствует в курилке (до наступления морозов это были два его самых любимых и приоритетных времяпрепровождения, но как пришли холода, он быстро перестал морозить филей на улице), а оставшиеся пять процентов времени он ходит и жалуется, что у него просто завал. При этом от него просто нереально дождаться договоров, и мне уже несколько раз приходилось идти вместе с Мариной, чтобы он выдал ей хоть что-то, что можно было бы отдать на подпись субподрядчикам. При всем при этом начальство его отчего-то любило — так, во всяком случае, мне казалось. Иначе отчего бы не уволить его давным-давно? Приятно, наконец, осознать, что «котик» получил по заслугам.

— Получается, ты можешь рассчитывать на его место? — оживилась Майка.

— Не получается, — обрубаю ее радость на корню. — С чего бы тогда Юргену интересоваться у нее, кто из ее знакомых может заменить Петра?

— А, ну да… А если попробовать поговорить с начальством? Тем же Юргеном? Может, повысят?

— Рожей не вышла для начальства, — хохочет Алька. — Не, нафиг мне этот гемор нужен, мне и на своем месте неплохо. Да даже если и захочу — кто мне позволит-то? Ни английского, ни немецкого. А мою работу тогда кто выполнять будет? Не, девочки, я лучше так.

Конечно же, Алька так не думает. Она бы с удовольствием заняла место Петра, учитывая, что разница в зарплате более, чем существенная, а она до сих пор платит ипотеку за квартиру сына, но она права — у нее нет знания ни одного иностранного языка, посредством которого она могла бы напрямую общаться с руководством, и ей приходится частенько прибегать к помощи переводчиков, а это — лишние ресурсы, тормозящие процесс.

Майка понимает это не хуже меня. Она сочувственно смотрит на Альку, а затем выпаливает: