– Я была там. Красивый город. Правда, не особо в моём вкусе. Не понимаю, зачем так тесно строить дома? Будто места мало. Я как-то видела, как из одного окна в другой два человека обменивались какими-то вещами. Ужас, как некомфортно!

– Брат рассказывал, что город основали итальянские переселенцы. И строили, как на Земле, чтобы восстановить уют узких улочек. Кстати, у них тоже можно было бы спросить, зачем они оставили родину и полетели на другую планету.

– Ну, это более-менее понятно. Ещё городов на абиссале не строили, а перенаселённость нарастала. Вот и приходилось сниматься с насиженных мест и улетать туда, где посвободнее.

– Может быть. Но это только одна из причин. А сама идея жизни на другой планете? Теперь мы привыкли к этому, как к чему-то обычному. А тогда? Представь. Настоящий подвиг! Ещё один шаг в будущее!

– Ладно. Пусть будет шагом в будущее. Давай не зацикливаться на нём. Расскажи лучше, что там, на планете в созвездии Лебедя случилось?

– Да, мы далеко ушли. Так вот. Спустились мы вчетвером к самой поверхности, а там сплошные леса. Они как в теплице разрослись. Все высокие, до самых туч, кустистые. И почти чёрные. В общем, гнетущее впечатление.

Мы летели несколько часов, прежде чем нашли поле, пригодное для посадки. Там и сели. Осмотрелись, взяли пробы. Решили разведать окрестности. Километра не прошли, как на нас напали местные. Троих забили копьями, а меня утащили в плен.

– И ты пробыл их рабом полгода? Так писали в «Космогиде».

– Да. Но я не об этом. Вот ты удивляешься неоправданной жестокости людей. А эти ребята живут в раю. Там почва такая плодородная, что Земле и не снилось. Урожай за тридцать суток созревает. Нет у них избитого оправдания для войны – «нехватка ресурсов». А жестокость невероятна. Моих павших товарищей они выпотрошили и съели. Кости и кишки повесили как украшения. Из голов чаши сделали! Почему? Зачем?

– Я не знаю.

– У них за эти полгода прошли три войны. Три! Причём повода я так и не понял. Что это было? Химия. В их крови зашкаливал норадреналин. Во всех пробах, что мне удалось получить.

– Но ведь у Кощея кровь контролируется. Там не может быть перекоса гормонов.

– А тут уже психология вступает в действие. Вот что касается Кощея, то он просто мудак.

– Не смейте так говорить про Кощея Вячеславовича! – воскликнула Ольга. – Он гений! А гению можно всё.

– Одно другому не мешает. Пусть гений, но мудак.

– Да как вы… Чем он вас так задел?

– В восемьдесят девятом мы полетели на планету Лазурит. Она обладала уникальным миром. Как утверждал Бессмертин, точь-в-точь как в фольклоре про эльфов. И, естественно, Кощей напросился с нами. Видите ли, это было важно для какого-то его очередного исследования. Так вот, мы потеряли двадцать семь разведчиков. Некоторых я знал не один год и прошёл с ними через многое. Если бы не Кощей, они бы остались живы. Но плевать он хотел и на товарищей, и на то, что мы едва ноги унесли. Его волновало лишь то, что данных не достаточно собрано. Тогда мы разругались вдрызг и десять лет не общались.

– Значит, вы так давно знакомы?

– Просто работали в одном институте.

– А на Европе что случилось?

– Я с ребятами отдыхал в баре. Ну как отдыхал. Они гундели свои истории, а я напивался. Как обычно. И тут пришёл этот товарищ. Начал меня отчитывать на глазах у всех. Дескать, я не имею права перед таким ответственным заданием рисковать своим здоровьем.

– Может быть, он был прав? Пить плохо.

– Оля, милая, засунь свои советы в свою же упругую задницу.

Такого ответа Ольга не ожидала. Несколько раз открыла рот, но ничего не ответила. Хамить в ответ было не в её привычке, но и проявлять слабость не хотелось.

– Ладно, не бери в голову. Я просто не люблю, когда советуют и поучают. Это как вилкой по стеклу. Всегда вызывает ответную реакцию.

Ольга промолчала и на это. Просто встала и ушла, гордо подняв голову.

Дни тянулись мучительно долго, особенно для Антона. Месяц до анабиоза, неделя после, и всё это время приходилось занимать себя бесполезными мелочами. Антон перебирал инструменты, проверял, всё ли на месте, болтался по палубе и флиртовал с прекрасной половиной экипажа.

Пробовал и читать, фильмы смотреть, но быстро приходил к мысли, что не может вникнуть в сюжет. Приелось всё, не захватывало. То время, когда Антон взахлёб напивался культурным наследием, прошло.

Всё чаще он засматривался на Ольгу. Та напоминала неприступную крепость, а подступиться к ней хотелось всё больше. После беседы в столовой Ольга напоказ игнорировала Антона. Не отвечала, не смотрела в его в сторону, но вздрагивала, когда он к ней обращался. И именно эта умилительная мелочь будила в Антоне давно забытое желание бороться за женское внимание. Уж очень это выходило у Ольги непосредственно и мило. С молодыми постоянно так. Они ещё не умеют толком изображать чувства, всегда в них искренни.