Шрифт:
И вот Милый зайчик, гость её, уходит. И вновь она одна. И шьёт.
И шила Розмари года, и шила Розмари века. Но начиналось всё с основ.
Когда Розмари брала льняную ткань со стеллажа и нити те брала, брала тот холст свой и садилась. За кресло-качалку садилась и запяливала холст свой. Тогда брала со шкатулки-игольницы иглу и в игольное ушко вставляла нужного цвета ту нить. И шила.
И шитьё то было све'тло, словно настольная лампа. И шитьё то было мило, словно домашний уют. А Розмари была и рада.
Но было тут ещё, что рассказать могу. Но было тут ещё. Ещё тут что-то было. Тень из-под камина. Она тихонько завывала, она тихонько подымала пыль – тень из-под камина.
И касалася игла безымянного холста. И свет разился там.
А Тень с ней и говорила:
– О, как же мило шьёшь ты. О, как же хорошо!
А Розмари молчала. Она всё шила-шила и было это мило-мило.
– А может быть, ты хочешь отдохнуть? Уйди за дверь, там хорошо, прохладно!
Мурашки по телу, то холодно, то жарко было. Кололо тут и там. А Розмари молчала. Она всё шила-шила и было это мило-мило.
– О, как хорошо же шьёшь! Уйди ты отдохнуть.
Безмолвным светом разилася игла. Молчала Розмари и мило-мило шила так.
Глава четвёртая. Когда приходят милые друзья
И шила Розмари холсты, и шила так она и этот холст.
И свет исходил от работы её, и холст сам был светом. И новый мир, баллада это.
– О, дорогая, слушай же меня. Что расскажу тебе. А расскажу ничто я, что помешает шить тебе. Что шить поможет и что сшито будет – желаю, чтобы навсегда исчезло это с мира.
Но Розмари Тень ту не слушала совсем, хотела лишь помочь она. Ведь в мире том царила тьма сейчас. А света было мало.
И баллада эта расскажет нам в любое время, что происходит там сейчас и что произошло тогда. Когда Розмари шила и было это мило – свет проливался в мир. Так стежок к стежку присоединяясь, спасали нити мир от зла. И Розмари в правой руке держала иголку, и шила. И было это мило, и было хорошо.
А тень из-под камина ей мешала, как могла, отзывала от шитья. Речи те лились, что отрава, но Розмари пока справлялась. И Милый зайчик, когда к ней приходил, Розмари шила этот мир. И отступилась тьма оттуда, где стежок к стежку там подходил.
Всякий раз, когда Милый зайчик звал её, прекращалося шитьё. И прекратила шить она тогда. И было трудно ей забыть тот мир. И было принято такое решение непросто. Ведь тьма одерживала верх в борьбе над миром на холсте. А Розмари это понимала.
И было грузно на душе, когда гостя принимала. И радостно ей было увидеть снова того, кто к ней давно не приходил. И было чувство, словно тепло принимала от него. И отдых был тот ей полезен. Переплетались чувства от того, что радостно, тревожно в одно время.
Сейчас же шьёт мир холста она снова. Свет туда запечатлевая. И было мило то шитьё, и было хорошо.
– Ну хватит шить уже! Ты перестань. – твердила тень из-под камина.
Розмари не слушала и продолжала шить. Стежок к стежку и проявлялася баллада, история того холста.
Глава пятая. Какую форму обретает зло
Баллада шилась и разилась светом. И песня там была такая…
Был мир лесов тех полон, что сосны, ели, ёлки там. И были там дома – избушки, из дерева сложили их. И были там свои герои.
Один из них таков: он светел был и к миру добр. Но был там и другой, из иного мира предстоя. И в сердце у него зло было, и было это зло противно, ведь сердце осквернила тьма.
И было противоборство между ними, когда один на другого войною пошёл. И мир тот страдал, и пал герой светлый. И покатилася у Розмари слеза.
Ведь видела она к чему её ошибка привела. Тогда и вспомнила она о холсте одном, который Милый ей тогда оставил. Когда лишь однажды приходил он к ней.
Тогда она встала и решила нити сменить, к стеллажу подошла и красные нити взяла. И села обратно она, красную нить продела в игольное ушко. И снова за шитьё взялась.
Запутывалась поначалу нить, но Розмари справлялась с ней, распутывая вновь и вновь.
У зла желание одно – помешать шитью. И доброте отменным сиром стать. Повелевать над всем. И всё изньчтожить.