Взгляды стальных серых и тёплых карих глаз встретились. Слова о любви не прозвучали, но объятия и поцелуи были красноречивее любых фраз, когда дыхание, сердцебиение и сама жизнь стали едиными для двоих.

А снаружи у шатра, слишком долго не получая позволения войти, стоял гонец из Химринга с очень неожиданным письмом.

***

Дюжина всадников скакала сквозь морозный туман, не сбавляя скорости стреляя по расставленным мишеням. Им навстречу летели другие наездники, отрабатывая манёвры на случай внезапного нападения Огненных Майяр.

— Левее! — командовал Финдекано, выпуская стрелу за стрелой. — Разойтись! Темп! Заходим по дуге! Залп!

Третья дюжина Нолдор прискакала против ветра, бьющего в лица, слепящего глаза. Рассеялась.

— Дистанцию шире! Вправо по дуге! Не стрелять!

Отряды встретились, едва не сталкиваясь, разошлись, развернулись и, маневрируя на переменчивом ветру, растянулись, замыкая в кольцо предполагаемого противника.

— Главное, не попасть друг в друга! — крикнул Финдекано, закашлявшись от ударившего ледяного ветра. — Поставьте здесь мишени! Повторим манёвр! Не попадите друг в друга, слышите?! Цельтесь точнее!

Всадники разошлись, ураганный порыв сменил направление, закружил начинающуюся метель. Отъехав в сторону, чтобы взглянуть на тренировочное поле с расстояния выпущенной стрелы и представить варианты атаки, сын нолдорана вдруг увидел одного из вернувшихся из Эглареста верных. По загадочному лицу Нолдо было ясно: его привело не обычное дело.

— Тебе крайне важное и деликатное послание, — сказал эльф, почти не улыбаясь. — Не смею интересоваться подробностями, я лишь передаю этот свёрток.

Думая исключительно о вероятных перемещениях Валараукар по Ард-Гален, если их окружить и начать расстреливать, сколько времени в запасе у воинов до момента исчезновения врагов, Финдекано взял из рук Нолдо посылку и очень удивился, развернув ткань. Однако ещё большее изумление ждало героя Астальдо, когда из казавшихся потерянными навсегда ножен выпала крошечная записка с одним лишь словом и подписью.

— Леди Линдиэль хотела передать ещё и письмо, однако передумала, — пояснил с хитрой улыбкой посланник. — Но обещала, что напишет его позже. Непременно.

Взглянув ещё раз на записку и убрав её обратно в ножны, герой Астальдо отдал их собрату, чтобы тот отнёс к его шатру, а сам подумал, что неплохо подготовился к нападению морготовых тварей, составив не менее дюжины стратегий и манёвров в зависимости от времени года, погоды, освещения и численности своей армии и вражеской, зато к признанию в любви готов не был совершенно.

***

«Это тюрьма. Очередная тюрьма для меня, откуда нельзя выбраться живой. Ещё одна тюрьма, в которой ко всему прочему холодно».

Всю дорогу из своего дворца сопровождаемая, нет, не конвоем, охраной, Оэруиль мечтала скорее доехать в прославленную крепость на скале, представляя её великой и прекрасной, выстроенной с возвышенным изяществом и ажурной лёгкостью искуснейшей работы по камню.

Однако увидев бесконечный лабиринт серых высоких стен с узкими мрачными бойницами, проехав по дорогам, где легко угодить в смертельную ловушку, и, наконец, добравшись до самой твердыни, подойти к которой мешал сбивающий с ног ветер, дочь лорда Каленовэ чуть не расплакалась.

«Тюрьма. Снова тюрьма».

Очень быстро пропали все желания, кроме одного — спрятаться от урагана.

— Кто так непродуманно строит?! — не выдержала в конце концов эльфийка. — Что это за мастера?!

И услышала сказанное вполголоса на Квэнья «глупая женщина». Конечно, это говорилось не королеве, Оэруиль могла бы выразить протест, но супруг не отправил с ней вместе никого из личной охраны и приближённых дочери Каленовэ, поэтому эльфийка чувствовала себя совершенно беспомощной и бесправной пленницей.

— Ветер разгоняется специально, госпожа, — снизошёл до объяснений один из воинов короля Карантира, — если Моргот снова попытается погрузить Белерианд во тьму, Нолдор смогут противостоять мраку более эффективно, нежели узурпатор-светлячок из Хитлума.

— Благодарю, — с трудом сохраняя спокойствие, выдавила из себя Оэруиль.

— Химринг прекрасен, — восхищённо произнёс воин, — это истинное воплощение суровой мощи! Это рукотворная скала, доработанная мастерами-строителями и стратегами-оружейниками. Это великое строение, госпожа. Твердыня поистине достойна наивысших похвал! Посмотри на знамя на вершине горы! Почувствуй гордость за великий народ, стать частью которого тебе выпало счастье.