Итана объявили мёртвым. Теперь никакой возможности найти его в пространстве пустоты — нет. Это треклятое пространство слишком сложное, хаотичное и до боли жестокое.

Ни королеве пустоты, ни кому-либо ещё не удастся что-либо изменить.

Похороны проводились в узком кругу. Не хотели поднимать особо громкий шум. Прибыли друзья, товарищи и те, кто хоть как-то знал капитана, либо же просто слышали.

— Мы не забудем подвигов столь невероятного человека пред человечеством! Наша задача — не разочаровать его. Ведь он вложил в нас надежду, что мы можем победить. Четырнадцатый судья тому пример. Это не конец. Хонкай будет уничтожен. — голос Эйн становился жёстче.

Ей было тяжело такое говорить. До сих пор не верилось в такую потерю. Да что уж там. Смерть Хиесты и Эруда так же были невероятны… Предыдущие успехи слишком вскружили голову.

Они ведут войну. А на войне всегда будут жертвы. Война без крови — не война и вовсе.

— Теперь… Почтим память. — учёный сделала шаг в сторону.

Создали могилу без тела. С одной стороны является некоторым кощунством, но с другой… Это давало надежду. Сказочную надежду, что где-то там… Где-то в пустоте… Итан всё ещё жив. Что он может быть жив. И он идёт к ним.

Но в конце концов это лишь мечты и сказки. Эйнштейн всегда придерживалась рациональной точки зрения. На её губах появилась слабая улыбка.

— Какая же это глупость…

Тереза и Химеко прибыли сюда на кресле-каталках. Так как им самим тяжело двигаться, приходится пользоваться этим.

Майор хоть и пыталась сдерживаться, но губы дрожали, а глаза подрагивали. Видимо, не хотелось признавать смерть такого человека. Мурато сжала кулаки.

— Гх… Если бы я была с ним… — подумала валькирия.

Примерно в это же время в её голове пронеслись все воспоминания с этим мужчиной. Из-за нахлынувших чувств, она не выдержала и слёзы полились рекой.

Наверное, это впервые за долгое время, когда она заплакала. Директор смотрела на неё усталым взглядом. Что за страшная участь.

— Прости, Итан… Я не позволю твой смерти пропасть зря. — глаза лольки посмотрели на руки. — Даже если мне придётся заменить их… Даже если я встречусь с агонией, это ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе.

Из толпы вышла Белла. Для хонкай зверя — скорбь или печаль… Являлось чем-то… Чем-то непонятным. Она монстр, для которого всё человеческое — чуждо, однако… Ей было грустно. Очень. Так же, как и в момент смерти Эруда.

Разве у зверей хонкая есть чувство привязанности? Она чувствует связь лишь со своей королевой, потому на остальных просто должно быть плевать, так почему…

— Люди. Как вы дорожите теми, с кем не связаны ничем?.. Как? — задавалась вопросами девушка, присев на одно колено. Пальцы провели по земле.

Ответа не находилось, но… В груди необъяснимо грустно.

— Он являлся другом того сумасшедшего старика…

Рядом с драконом появилась Тесла в чёрном платье и шляпе. В её руках был букет из белых хризантем. Её лицо выглядело суровым, без каких-либо эмоций.

Даже эта рыжая бестия пришла сюда. Аккуратно положив букет, она просто развернулась и ушла прочь.

Эйнштейн усмехнулась.

— Дружба, да?

Каждый по-своему прощался с погибшим. Людей оставалось всё меньше и меньше.

Среди них находилась Киана и Фу Хуа.

— Эм… Фу Хуа… — обратилась к ней Каслана неуверенным голосом.

— Да?.. — она взглянула на неё.

Леденящие глаза. Это даже пробирало до дрожи.

— Ничего…

Время продолжало идти. Лучи фактически покинули землю. Тьма застилала собой пространство.

Вот и Киана покинула это место. За нею последовала Эйнштейн. Затем ушли Броня, Сееле и Тереза.

В конце концов осталось совсем немного людей.

— Очень жаль, капитан Итан. Наши совместные деньки были действительно весёлыми. — произнесла Рита Розвайсс и ушла.

Даже она тут побывала почти до последнего, Дюрандаль ушла намного раньше, примерно в середине.

— Вот какая ирония судьбы, да, Фу Хуа? — спросила Химеко и глянула на неё. — Вот знаешь… Я даже удивлена… Ты правда такая непробиваемая или… Или же так хорошо скрываешь эмоции?

— О чём ты?

— Даже я не могу оставаться спокойной… Чувствую жуткую слабость, недомогание. Аааах… — она откинулась на спинку кресла. — Какая же херня… Эта жизнь… Ты же это… Провела с ним много времени. И… Любишь его. Так почему же…