— То, что отдала Кевину, ты мне о таком не рассказывала. — за нею появился мужчина в дорогом костюме.

— А… Эхе-хе. Простите, господин Кристоф. Я девушка, а потому люблю хранить секретики!

— Хах. В таком случае мне нечем возразить. Но ответь на один вопрос. Что будем делать дальше? Весь мир окунулся в хаос с головой.

— Хэ? А разве он не был в нём с самого начала?

И действительно. Мир, которому не суждено жить спокойно. Мир, который находится едва ли не на грани уничтожения. За что ему такая участь?

Неужели Бог ненавидит человечество настолько сильно? Или всё это испытание ради чего-то большего?

— Хм-м, что же нам делать… Как считаете? Сейчас идёт битва с одиннадцатым. Можем присоединиться или пойти… В Африку. Там скопилось много нечисти. — спросила Лтд с невинной улыбкой.

— В Африку. У одиннадцатого целых три судьи. Сомневаюсь, что они проиграют.

— Ха-ха! И я тоже! Поэтому согласна с Вашим решением!

***

Академия Святой Фрейи.

Эйнштейн гуляла по территории учреждения. Сегодня была необычайно плохая погода. Небо заволокли тучи, а на улице дул сильный ветер.

Но великого учёного какие-то жалкие погодные условия мало чем волновали.

— Чем больше я живу, тем бредовей кажется мне мир. Или это я так схожу с ума? — задавалась девушка философскими вопросами.

— Ты сходишь с ума. — до её ушей дошёл чужой голос.

— Хм. Химеко. Я удивлена видеть тебя здесь.

— Вышла подышать свежим воздухом. — некогда могучая валькирия довольствовалась местом на кресле-каталке.

— На свежем воздухе думается гораздо лучше.

— Это что-то научное?

Эйн показала слабую улыбку.

— Ты начинаешь раздражать…

— Я не пытаюсь.

— Но хорошо получается. — оранжевые глаза вперились в учёного.

— …

— Ах… Не важно. Я искала тебя. Я уже устала просто лежать и ничего не делать, потому…

— Ты хочешь провести операцию? Уверена в своём выборе? Это может поставить на тебе крест.

Мурато сжала подлокотники кресла. Сейчас в мире происходит такое, что отлёживаться точно нельзя! Ей просто не позволяет совесть.

Учёный не дождалась ответа и просто покачала головой.

— Химеко. Ты не выдержишь.

— Н-но…!

— Нет. Меньше всего в мире я хочу становиться убийцей. — Эйн повернулась спиной, подняв взгляд наверх. — И даже под угрозой смерти… Ни за что не пойду на такое. Но… Ты должна выдержать и верить. Верить в других. Человек — такая раса, в которой одна особь не сможет выжить. Просто умрёт. Один. В одиночестве. Ему никто не поможет, никто не подаст руку помощи. Да, может и не все такие в мире, однако на каждого плохого найдётся и свой хороший. И… Нам с тобой повезло с этим.

Человек без человека умрёт. Как бы мы это не отрицали.

Особое пространство, в котором хонкай подавлялся до критических значений.

Херршер стояла на прежнем месте. Напротив неё Фу Хуа. И во взгляде последней что-то изменилось. Будто в них зародилось нечто новое…

— Не понимаю… Как это произошло? Откуда в тебе желание бороться? Желание защищать?.. Всё из-за неё? — задавалась вопросами Лис.

Только из-за такой глупости? Откуда у неё берутся эти бесконечные силы? Только из-за эгоистичного желания? Почему же у неё самой их не появилось в самый нужный момент? Почему одним везёт, а другим приходится выживать и надеяться на лучшее?

Этого судья не могла понять, а потому наполнялась первородным гневом и ненавистью.

— Я человек. Нет. Я судья. Уничтожить мир — мой выбор. Моя мечта. Я даже побывала во всех его уголках, чтобы убедиться… Человек нигде не меняется. — с этими мыслям Херршер направила цепи во врага.

Та уклонилась в сторону и помчалась по круговой траектории. Очень быстро. Поэтому гравитация резко усилилась, отчего послышался грохот.

Зубы Фу Хуа стиснулись, мышцы ощутили громадное давление, но выдержали. Не сбавляя в скорости, девушка в миг оказалась пред соперницей. Её рука приземлилась в голову оной, вызывая встряску.

Одиннадцатая блокировала выпад и атаковала в ответ. Ловко отведя вражеский кулак в сторону, валькирия попала сначала в грудь, потом в живот. Каждое соприкосновение металла об плоть вызывало громкий звук и сильную боль в костях у Хуа. Однако нужно терпеть. Чтобы победить, нужно игнорировать боль. До самого конца. О последствиях думать в последнюю очередь.