Она, Баш и Джонатан возвращались с работы вместе.

Он был не против дружеского стеба и старался играть роль хорошего компаньона.

На четвертый день уже не было яиц на завтрак. Ведь она слишком занята, и он все понимает, так?

На шестой день Камела стала раньше ложиться. Иногда просила Баша поухаживать за ней. Джонатану она напоминала изнеженную госпожу, призывающую к себе раба щелчком пальцев. Когда это произошло второй раз, Баш вышел из спальни и пожал плечами, словно желая показать, что и сам понятия не имеет, в чем дело. Затем он включил потолочный вентилятор под предлогом, что тот эффективнее распределяет теплый воздух. Но Джонатан понял: вентилятор должен заглушить звуки, доносящиеся из спальни. Они жили в относительно новом здании, поэтому стены были ни к черту. Когда ее трахали, Камела пыхтела словно паровозик, который смог. Она была одной из тех романтичных особ, которые смотрели слишком много мыльных опер и слишком мало порно и думали, что на каждое действие мужчины надо реагировать стоном… будто так лучше запомнится.

Джонатан мог расслабиться, только когда Камела шла спать. Они сидели с Башем допоздна, слушали его коллекцию компакт-дисков и пили пиво «Тихоня». После третьей недели стало понятно, что идет сражение за внимание Баша и его свободное время, и Джонатан побеждает.

– Она хочет от тебя детей, – сказал Джонатан. Пиво «Тихоня» имело приятное ореховое послевкусие. И было достаточно легким, чтобы не запьянеть после нескольких бутылок. Из колонок доносилась слишком хорошо спродюсированная песня «The Killing Love».

Баш покачал головой:

– От одной мысли об этом хочется обратиться к господину Вазектомии. Но я знаю, если сделаю это, она решит усыновить детей. У нее есть план на тридцать лет вперед.

– Она с тобой советовалась?

Баш скорчил гримасу:

– А ты как думаешь?

Джонатан сделал большой глоток пива. Потом прочистил горло:

– Думаю, Камела давным-давно включила автопилот. И никто не объяснил ей, что к чему, когда она начала строить планы. Сейчас этих планов накопилось так много, что они скоро обрушатся и раздавят одного из вас или обоих.

– Ммм. – Разговорчивая сторона Баша куда-то делась. Он покопался в полиэтиленовом мешке и достал печенье с предсказанием, разломал и съел. Безразлично взглянул на бумажку с предсказанием и выкинул ее в пепельницу на кофейном столике. В пепельнице, помимо сигаретных окурков со следами помады Камелы, была целая гора таких бумажек. Некоторые обгоревшие. Баш покупал печенье с предсказаниями оптом, у поставщика ресторанов. Он мог съесть штук пятьдесят, пока смотрел фильм, и всегда читал предсказания, прежде чем их выкинуть. Он словно искал озарение или единственное предсказание, которое идеально подошло бы к его жизни.

Реакция Баша на выражение лица Джонатана была красноречивой: «Ты – единственный человек, который находит странным маниакальное поедание печений с предсказаниями. Спорю, что многие их любят. Поэтому вот, угощайся».

– По-моему, Камела относится к тем женщинам, которые запрограммированы на поиск мужа, – сказал Джонатан. – Они уверены, что кто-то захочет проводить с ними время, только если его заманить и обмануть. Мамочка говорила им: научись краситься, чтобы твоя добыча не увидела яму, скрытую под ветками.

Джонатан говорил жестокие вещи и знал это. По гардеробу Камелы он мог сказать, что она находится в том возрасте, когда стратегическое сокрытие становится более важным, чем диета. Платья с многослойными юбками, которые она носила на работу, скрывали ширину бедер. Скоро в ход пойдут шарфы с брошами, чтобы спрятать двойной подбородок. Пальто прямого кроя отвлекали внимание от разросшейся пятой точки. Джонатан предпочел не делиться этим наблюдением, как и другими, более неприятными. Сам Баш был отнюдь не кожа да кости. Но он не мог не заметить, что она ни в чем себе не отказывала – ни в двойном десерте, ни в плане на семью.

Если этого же хотел Баш, то замечательно. Но его дискомфорт и сдержанность говорили об обратном.

– Она мне всю плешь проела о том, когда ты съедешь, – сказал Баш. – Найди себе жилье. – Он прикончил свою «Тихоню» и встал за двумя новыми бутылками, захватив печеньку, чтобы подкрепиться по дороге на кухню. Джонатану не удалось увидеть предсказание. Когда Баш вернулся, он потирал лоб, словно у него была похмельная головная боль.

– Жаль, в этом доме нет свободной квартиры, – сказал Джонатан. Они это уже обсуждали. – Было бы идеально. Я бы не вертелся у нее под ногами, мы вместе ездили бы на работу, но у каждого появилось бы больше личного пространства.

– Последнюю студию сдали два месяца назад. И управляющему ты можешь показаться слишком странным. Мы с Камми производим впечатление успешной пары. Но если бы я был один, сомневаюсь, что мне удалось бы здесь поселиться.

Джонатан и Баш сходили в несколько местных агентств по аренде жилья. У большинства из них были очень странные требования к квартиросъемщикам. Один сотрудник уверял их, что решение о сдаче жилья зависит исключительно от наличия свободных квартир… и что стрижка Джонатана никак не может на него повлиять. У Джонатана отвисла челюсть от удивления. Баш подошел ближе, бросил на агента огромную тень и высказал осторожное мнение, что, возможно, его лысина и плохое зрение – результат того, что в молодости на ферме он перетрахал слишком много живности.