— А у тебя как дела? — спрашиваю я с вынужденной вежливостью, чтобы хоть немного продлить иллюзию общения.

— Неплохо. Еду вот с магазина.

— Что купил?

— Да продукты всякие: хлеб, молоко, яйца.

— Понятно. Рада, что ты хорошо питаешься.

— А ты? Ты хорошо питаешься, дочь? — в голосе отца больше скованности, чем искренней заботы. 

Вспоминаю свой рацион: соленые крекеры, сыр, алкоголь, китайская лапша. Совсем не тот набор, который следует озвучивать родителям.

— Угу, — мычу я. — Подсела недавно на правильное питание. Отварная индейка, свежие салаты. Не волнуйся, я могу о себе позаботиться. 

— Это хорошо, — отвечает он сквозь усталый вздох.

Мы все еще не можем пережить второй дубль семейной драмы, поэтому каждый разговор для нас — настоящее испытание. Новая гнетущая пауза, точно бездонная пропасть, которая все расширяется и расширяется. Я не принимаю его выбор, не получается.

— Мама сказала, что не может до тебя дозвониться, — приглушенно говорит отец, будто сам боится сказанных слов.

Передергиваю плечами, в голове стоит болезненный скрежет.

— Наверное сеть барахлила, — сухо отвечаю я.

— Тогда… может, ты сама…

— Ой, пап, мы уже приехали! Позже тебе наберу! — бегло выдаю я и кладу трубку.

Нервно стучу телефоном по колену. Злость подогревает кровь и учащает дыхание.

— Ты все-таки добавила мать в черный список? — напряженно спрашивает Тоша.

— Да. 

— Почему прямо не скажешь об этом отцу?

— И заставить его разрываться?

— Может…

— Тош, давай не будем об этом, — перебиваю я, не желая снова мусолить эту тему.

— Конечно. Как скажешь, — отвечает друг и прибавляет громкость музыки.

Коробки и пакеты сложены в большую кучу посреди тесной квартиры-студии. Стягиваю капюшон и снимаю очки. Миссия выполнена без единой накладки. 

«Расслабляться рано. Это только начало», — напоминает внутренний редактор. 

Тоша вытирает тыльной стороной ладони влажный лоб и крутит головой, рассматривая обстановку:

— Это жилище для лилипутов? Сколько ты отвалила за эту кануру? 

— Немало, — отвечаю я и хватаю с подоконника бутылку минеральной воды. — Держи, Геракл. Освежись!

— В следующий раз наймем грузчиков. Я ни рук, ни ног не чувствую, — отвечает он и откручивает крышку.

— В следующий раз? Не веришь в меня что ли?

— У тебя такой ветер в башке, что я не удивлюсь, если через неделю ты нацелишься на какого-нибудь певца из кей-поп группы и захочешь переехать в Корею.

Пожимаю плечами, потому что рассуждения Тоши не так уж и далеки от истины, и выглядываю во двор. Высоковато, конечно, но Дария я узнаю даже с такого расстояния. Наблюдательный пункт отличный, можно следить, когда он уходит и приходит. С кем, как, в каком состоянии. Красота!

— Спасибо за помощь, Тош. Проси, что хочешь. Роллы, пиццу?

— Не сегодня.

Разворачиваюсь, складывая руки на груди. Тоша демонстративно закатывает глаза и ставит бутылку воды на кухонный островок:

— Пятница же.

— Точно, — киваю я. — Еженедельный ужин с родителями.

— Поехали со мной! — воодушевленно предлагает он. — Мама готовит рыбные стейки, и мы можем уговорить отца открыть пятизвездочный коньяк. 

Не думаю, что получится хорошо провести вечер в кругу идеальной чужой семьи даже под пятизвездочным коньяком. Натягиваю улыбку и указываю на коробки:

— Мне нужно вещи разобрать. Давай в другой раз.

Тоша хмурит светлые брови и неодобрительно мотает головой:

— Ты каждый раз говоришь про другой раз.

— И он обязательно наступит.

— Ты точно в порядке? 

— А что, не похоже? — усмехаюсь я. 

— Вообще-то не очень, — строго заявляет Тоша и шагает ближе. — Кать…

— Не надо, — перебиваю я. — Ничего не говори, ладно? Не хочу грустить и думать о проблемах.

— Но если замалчивать их, они не исчезнут. 

Кусаю нижнюю губу, уставившись в пол. Мне не обмануть Тошу лживым «все хорошо», но сейчас и правда не хочется ничего обсуждать.

— Мне пора ехать, — с сожалением произносит он.

— Конечно! — беспечно отмахиваюсь я. — Еще раз спасибо. Ты — мой герой.

Заключаю друга в теплые объятия, сердце тихо пищит — «не уходи», но я сама отступаю. 

— Все, вали уже. — Я киваю на дверь. — И родителям привет передавай.

— А ты звони, если что. Ладно? 

— Ва-ли! — шутливо прикрикиваю я.