Шрифт:
– А вдруг Бесси заявится.
– Почему ты так боишься ее? Сидишь с ней до часу ночи.
– Ночью являются духи…
Броня пыталась надеть корсет. Но никак не могла с ним сладить, и Минскер встал помочь ей. А немного погодя надел купальный халат и шлепанцы, прошел с ней на кухню. В такую рань там уже царила жара.
Броня зажгла конфорку и сказала то ли Минскеру, то ли чайнику:
– Как долго это может продолжаться?
– Что?
– Как – что? Война.
– Кто бы знал, кто бы знал.
– Уверяю тебя, Гитлер свое слово сдержит. Уничтожит всех. Даже если проиграет войну, ни один еврей в Польше не уцелеет.
Минскер опустил голову.
– Мы ничего сделать не можем. Миром правит только одно – сила.
– И все-таки, объединись против него весь мир, он бы сдался.
– Миру нет дела до преступников. Кто хочет убивать, тот убивает.
– Тогда зачем жить? Я не знала, что мир таков.
– Если б читала историю, знала бы.
– В таком случае Бога нет.
– Есть Бог, есть. Кто говорит, что Бог должен быть добрым? Он жесток. Убивает не только здесь, на Земле, но и на многих миллиардах других планет.
– И все же посылки иной раз доходят до Варшавы. Но не мои.
2
Едва Броня ушла, в передней зазвонил телефон. Бесси тоже куда-то ушла. Минскер был уверен, что звонят не ему – кто станет звонить ему в такую рань? Однако поспешил к телефону, снял трубку. И неожиданно услышал голос Морриса Калишера, хоть и звучавший немного непривычно – басовитее, резче, будто он был рассержен или переживал трагедию.
– Герц, мне надо кое-что с тобой обсудить! – сказал Моррис Калишер.
– В такую рань? Ладно, давай. Выкладывай.
– Это не телефонный разговор. Может, я зайду? Я тебя разбудил?
– Нет. Я был на кухне.
– Ладно, о’кей. Дело важное. Знаешь что? Давай где-нибудь встретимся. Вместе позавтракаем… если я вообще смогу хоть что-то проглотить. Может, кофе выпью…
– Что стряслось? Что-то с детьми?
– Нет, не с детьми.
– Бизнес?
– Тебе прямо сейчас надо знать.
– Где встретимся?
Моррис сказал Герцу адрес и велел взять такси за его счет. Герц Минскер ожил. Побрился, принял ванну и быстро оделся.
«Ну вот, опять неудачное утро!» – сказал он себе. По обыкновению, он возлагал на утро большие надежды. Вдруг напишет что-нибудь хорошее или внесет полезное исправление. Но все всегда кончалось ничем. Впрочем, в глубине души он был рад выйти из дому. А вдобавок любил ездить на такси.
Перед уходом он заглянул в гостиную и в шутку обронил:
– Auf Wiedersehen[16], духи!
Беспокоило Минскера только одно – в такую рань почту еще не принесли. Он постоянно ожидал какого-нибудь важного письма, которое изменит его жизнь. «Ладно, письмо никуда не убежит!» – утешил он себя. Надел светлый костюм и соломенную шляпу. Купил на улице свежую газету и быстро подозвал такси.
Уборочные машины уже успели хорошенько промыть улицы. Теплый ветерок задувал влагу в открытое окно такси, солнце палило.
«Н-да, природа делает свое дело, – то ли подумал, то ли проворчал Минскер. – А вдруг бы она забыла вращать Землю! Ведь уже миллиарды лет без остановки вращает планету вокруг Солнца. В этом должна быть некая цель, в конце-то концов».
Воздух пах асфальтом, фруктами, бензином и чем-то еще, сладким и летним.
«Что, если б у меня сейчас был, к примеру, миллион долларов? – думал Минскер. – Встречу с Моррисом я бы не отменил, но не дал бы ему платить за такси. Что бы еще я сделал? Остался в Нью-Йорке или куда-нибудь уехал? Куда, например? В Калифорнию? А что я забыл в Калифорнии? Чем там лучше, нежели здесь? Я мог бы сделать только одно: сесть и спокойно работать. С другой стороны, сейчас-то кто мне мешает?»
Минскер бросил взгляд в газету. Война, война… Пока он сидел в такси, падали бомбы и умирали люди, любившие жизнь не меньше, чем он, причем люди молодые. Внезапно он ощутил ужас войны. «Как же допустили такое? Броня права – они истребят нас всех. А что сделает Бог? Заберет души на небеса? Отправит Гитлера на дыбу? Разве Он не мог устроить Вселенную как-то иначе?»
Такси остановилось перед рестораном на Бродвее. Минскер вышел и тотчас увидел у входа Морриса. Тот казался шире, старше, растрепаннее.
– Они откроют только к ланчу! – воскликнул он, кивнув на ресторан.
– Тогда пойдем куда-нибудь еще.
– Конечно.
Моррис Калишер и Герц Минскер зашли в кафетерий. Моррис заказал лишь чай с лимоном, поскольку заведение было некошерное, но Герц не делал проблемы из некошерной еды. Они сели у окна. Народу в кафетерии было мало. Герц взял половинку грейпфрута, кусок яблочного пирога и чашку кофе.
Моррис закурил сигару.
– Что стряслось? – спросил Герц.
Секунду-другую Моррис Калишер пыхтел сигарой, потом отложил ее в пепельницу.