Между тем красная тряпка натолкнула меня на одну мысль касательно экзамена.

— Слушай, Артур, — пробормотала я. — А у вас тут, случайно, нет такой штуки, как коррида?..

И поскольку корриды в мире Гало ожидаемо не обнаружилось, я вновь принялась знакомить Эдинброга с «землянскими обычаями». По итогам на основе моей идеи мы придумали кое-какой план.

Когда закат дошёл до своей самой сочной фазы, мы переглянулись, узрев окружившую нас красоту, и как-то дружно решили дождаться в горах первой звезды. Или второй. Или пятой. Сколько звёзд потребуется для истинной красоты пейзажа?. В общем, мы договорились побыть тут ещё немного. А потом уже возвращаться.

Мы сели рядом, любуясь природой и Форва-ном, раскинувшимся под нами, крошечным, будто игрушечным. Неразличимые чёрные пятнышки — фигурки студентов — пестрели внизу, как битые пиксели на экране.

— У меня в детстве была модель университета, — вдруг сказал Артур. — Маленькая, но детальная. Окна открывались, двери. Одного не хватало — людей. Я пробовал вырезать их из дерева, слепить из глины, сложить из бумаги — получалась полная ерунда. А людей хотелось… Без людей как-то всё не то. В итоге я их создал колдовством. Это было моё первое сочинённое заклинание. Шло трудно. Считай, на ощупь. Я потратил год — я был очень упрямым ребёнком. Никто не понимал, что я делаю: ну сидит за столом, ну чертит что-то. А когда человечки ожили. Ох, — он хмыкнул. — Прелестный был переполох, знаешь ли. Я тогда понятия не имел, что это считается чудом — создать что-то новое, что-то вне книг.

Он задумчиво замолчал.

Я улыбнулась:

— Наверное, так и свершаются все великие дела? Ты просто не знаешь, что какая-то вещь считается невозможной, упрямо берёшься за дело, не сдаёшься (не видишь для этого причин), и в конце концов вселенная — лёгкая на подъём дама — пожимает плечами: а почему бы и нет?

— А почему бы и нет, — с улыбкой откликнулся Артур. Потом, помолчав: — А расскажи мне о своей жизни, Вилка?

— Хочешь понять, отчего я такая дерзкая — Может быть.

— Расскажу. Если ты расскажешь в ответ.

— По рукам.

..Несколько часов спустя Артур приподнял бровь и самодовольно сказал:

— Не забудь закрыть рот, когда на нойдича сядем. А то мало ли что там тебе в него залетит на ходу.

Я опомнилась и захлопнула челюсть.

— С ума сойти, Эдинброг! Да ты, оказывается, нормальный человек! А не замкнутая ледышка, каким кажешься…

— Интересные у тебя критерии, — хмыкнул он. — Но вообще, как по мне, нормальность — не комплимент. Кто в своём уме захочет быть посредственностью?

— Ты не поверишь. — с усмешкой покачала головой я.

На Земле, как помнится, хотел каждый второй. Ибо шаг вправо, шаг влево от принятой нормы — расстрел. И как бы ни бились в своих местечковых войнах те или иные отклонения от шаблона, как бы ни сочувствовало им всё больше людей, а всё же. До сих пор куда лучше быть обыкновенным, выбирать проторенную тропу. Мало кто из нас по-настоящему готов столкнуться с древним, под кожу лезущим, душу вытряхивающим неодобрением — ты не такой, как мы, вали отсюда, да пошустрее, ты странный, а странности хороши за стеклом.

В ответ на мой монолог Артур сорвал какую-то травинку и, протянув её между зубами — отметины резцов остались по всей длине, — бросил с обрыва, на котором мы сидели.

— Тоже верно, — сказал он.

А травинка, легко кружась, падала вниз, подхваченная ледяным ночным ветром. Звёздное небо колыхалось перед нами, мигая созвездиями, обрушивая кометы.

Как и договаривались, два часа назад мы с Ван Хофф Расслабленным обменялись краткими биографическими справками. Потом увлеклись и полезли в детали.

Так, я рассказала ему, как несколько лет моталась по разным околокультурным проектам — то помогала восстанавливать старые усадьбы, то ездила в археологические и этнографические экспедиции, то даже — волнующий опыт — преподавала английский во вьетнамской школе, но сбежала оттуда из-за невыносимого одиночества… И огромных жуков, поселившихся в моей крохотной ванной.

После чего я осела в столице и стала фрилансером: выбирала проекты под настроение, чтобы никогда не скучать и не растерять собственные навыки. Это очень понравилось Артуру. Он долго вытягивал из меня подробности такой «свободной» жизни, удивляясь её разнообразию и комфорту. Ещё сильнее его удивляло, что при такой свободе выбора я не выгляжу самым счастливым человеком на свете.

— Да нет, в целом мне нравится, конечно. Но… Глобально чего-то страшно не хватает.

— Чего? — заинтересовался Артур.

Я развела руками. Я и сама не знала.

— Может, любви? — кривенько улыбнулась я. — Ты говорил про одиночество магов, помнишь? Так вот, не только маги бывают одиноки.

Он серьёзно кивнул. И спросил-напомнил:

— Ты не рассказала мне про свою семью.

— Да здесь нечего рассказывать. Её у меня нет. Я сирота. Родители погибли в автокатастрофе, когда я была ребёнком. Росла у опекунов, от которых. Хм. Рада, что сбежала. Братьев и сестёр нет.