А я равнодушно смотрю на то как он тонет, ведь он столько всего знает. Он не должен это никому рассказать, просто не имеет права, ведь если он расскажет всем плохо будет.

Мне в первую очередь. Закрываю опять глаза. Холод пробирает до костей, я понимаю, что я в самом дремучем лесу, возможно в нашем лесу, ведь не зря Калыма меня сюда приволок, жестокости и злости брата нет предела. Я так жалею в этот момент что он там с родителями не сгорел. Я ненавидел его, помню, как на растяжках меня за него били за то, что всю стену говном измазал, всё бегал за папой и мамой, совершенно не замечая в кого они превращаются, какими они становятся опустившимися личностями.

Я ненавидел их за обноски, за то, что даже для деревни они были хуже всех, за то, что отец гонял мать, а я успокаивал маленького брата и ужасался, как я так живу. Да в моей новой семье, женщина, ставшая мне матерью тоже выпивала, но у меня всегда была еда, чистое бельё и ощущение что меня любят, что я любим и у меня есть семья. Здесь всё было по-другому, я ни минуты не жалел, что они сгорели, жалел лишь об одном, что вместе с ними не сгорел Калыма….

Внезапно глаза распахнул и замер. Прямо ко мне из густой лесной чащи, выбирался…Волк….

ТАИСИЯ

– Ты совсем поехавшая?

Ольга взад-вперёд по гостиной ходила, а я сердито цыкнула на неё. Алина итак переволновалась. Спала. Волноваться в её случае было нельзя. Я сама не знала, как я ей это сообщу. Но понимала именно я должна, хотя после лже Богдана и вообще я врагом её стала….

– Ты за Алину решаешь? – прищурилась сестра. – Она то хочет больного ребёнка воспитывать?

– Оля прекрати! – рассердилась я.- Ты никогда меня не поддерживала ни в чём, но сейчас я тебе твёрдо скажу, это не просто больной ребёнок, ещё ничего неизвестно, а мой внук и в обиду я его не дам! Надеюсь ты поняла! Я благодарна тебе за помощь, но….

Ольга устало присела на диван и махнула рукой.

– Знаешь, Тая, я очень люблю тебя, но иногда мне кажется тебе самой нравится такая жизнь, роль мученицы и страдалицы чтобы тебя жалели, оберегали!!!!!!!!!!!!!!! Ты взрослая женщина, а несёшь такую чушь! Умная, образованная! Зачем Алине ребёнок инвалид? Она только школу закончила! Вся жизнь впереди! А ты решила на неё свалить ребёнка инвалида! Ещё и аутиста!

Я прищурилась.

– Ещё неизвестно!

– Уже известно! Если врачи завели об этом тему значит это так, есть какие-то предпосылки этому! Как ты не понимаешь!!!

Я встала с дивана и подошла к окну. Внутри всю трясло. Я знала, что сестра будет против. Она всегда была против, и родители были против, но я знала, что не имею права распоряжаться жизнью малыша и сделать такой выбор, о котором потом и я и дочь будем жалеть всю оставшуюся нашу с ней жизнь.

************************

Я не уверена даже понял бы меня Богдан или нет. Последнее время и мы с ним чужие стали, словно отвернулись друг от друга, и я это прекрасно понимала, что и сейчас бы Богдан закатил целый скандал, встал на сторону Ольги, но был бы против заведомо больного ребёнка. А вот второй…. Господи, что же со мной происходит…Я всё чаще и чаще думаю об этом парне….

Оживает телефон. Господи кто это может звонить ночью…Меня всегда тревожат и пугают ночные звонки.

– Алло!

– Таисия?

– Да!

– Это Дмитрий Алексеевич, лечащий доктор вашего мужа!

Я едва не врезалась в столб.

– Что?

– Удивлён не меньше вашего! Но это чудо, наверное, вы молились! Он пришёл в себя!

– Еду! – коротко бросила я.

Если бы доктор только знал одну ужасную вещь, я молилась о другом, чтобы он не пришёл в себя, понимая, что больше не могу терпеть такие измены и позор, этот позор изъедающий меня полностью и уничтожая меня изнутри. Слёзы брызнули из глаз. Держись, Тая, ты сильная, ты переживёшь.

**********************

Я стояла и смотрела на него в упор. Почему-то мне казалось, он изменился, сильно изменился.

Какой-то другой стал. Словно высокомерие, выработанное годами и спесь, куда-то ушли.

– Привет!

Понимала, что это глупо, но ничего умнее не нашла что сказать. Чайник в него запустить? Орать? Смысл? Интересно он потерял память? Вроде да, врач говорил, потерял. Наверное, не помнит ничего, а я вот очень хорошо всё помню.

– Я твоя жена, Таисия!

Как-то странно виновато кивает.

– Мне жаль, я тебя плохо очень помню! Прости!

Голос даже поменялся, вроде он, а вроде ни он, но все шрамы всё его, только похудел как-то, словно моложе выглядеть стал.

– Я знаю, только прости не помню ничего! А дети где?

Тяжело вздыхаю. Врач сказал, что ему нервничать нельзя, поэтому что Алина пьяная спит у меня в машине говорить не буду, хотя и очень хочется.

– Лиза спит! Алина тоже! Ночь!

– Да, прости!

Он откидывается в подушках, продолжая рассматривать меня, а я от его взгляда теряюсь. Как-то странно это всё. Смотрит на меня, как в первый раз, он так на меня смотрел очень давно… Очень…. Память вновь услужливо подкидывает момент, когда я к нему на тюрьму приехала, а давала себе слово больше не ехать, узнав про его измену, но приехала, не смогла, любила я его безумно, страшная это любовь, тяжёлая и от этого момента ноги подкашиваются, но в руках себя держу.