Шрифт:
В оперативном штабе появился анестезиолог Поль Примо и доложил, что ситуация на улице «становится неприятной». У приемного отделения собралась примерно дюжина жителей Нового Орлеана с детьми, которые приплыли к больнице на лодках. Они нуждались в еде и помощи. Военнослужащие Национальной гвардии к этому времени покинули территорию больницы. Группа сотрудников департамента полиции Нового Орлеана тоже собиралась сделать это в ближайшее время. Полицейские не смогли посоветовать охранникам Мемориала, куда направить людей, собравшихся у больничных дверей.
Сандра Кордрэй доложила в «Тенет», что Примо и сотрудники охраны снабдят прибывшие семьи продуктами питания и сообщат им, что больница больше не проводит эвакуацию пациентов. Им также посоветуют отправиться на стадион «Супердоум», ставший «последним пристанищем» для многих горожан, поскольку оттуда их смогут вывезти быстрее. Однако это вряд ли можно было назвать мудрым советом. До «Супердоума» было более двух миль, и по местному радио, за сообщениями которого Кордрэй следила, в последнее время передавали, что ситуация там просто ужасная. Корреспондент, в частности, рассказывал, что многие люди перелезают через ограждения и прыгают в воду, пытаясь бежать оттуда.
Говорят, что условия пребывания на стадионе «Супердоум» становятся просто чудовищными, это настоящий сумасшедший дом. Те, кому удалось оттуда выбраться, распространяют слухи, что на стадионе якобы произошло два убийства, что люди прыгают вниз с балконов, что есть случаи изнасилований, – словом, что там творится нечто невообразимое.
Капитан полиции Нового Орлеана специально пришел на радиостанцию, чтобы заявить, что все эти сообщения – выдумки. Тем не менее губернатор Кэтлин Бланко во время ночной пресс-конференции сообщила, что на стадионе «Супердоум» собралось порядка 20 тысяч горожан, что там нет электричества, что санитарные условия становятся все хуже и людей оттуда необходимо эвакуировать, особенно тех, у кого есть проблемы со здоровьем. «Обстановка на стадионе и условия, в которых находятся собравшиеся, быстро ухудшаются. Там слишком много народу», – сказала губернатор.
Об опасениях больничной охраны, что в Мемориале могут возникнуть проблемы с безопасностью, было доложено в Даллас Майклу Арвину. Тот подчеркнул, что эвакуацию необходимо ускорить. В ответном письме он заверил Кордрэй, что, по словам «человека, который координирует все мероприятия, связанные с эвакуацией по воздуху», к рассвету в Мемориал прибудут дополнительные вертолеты. Однако Арвин, видимо, неверно истолковал слова координатора: тот зафиксировал их разговор, но квалифицировал его как просьбу о помощи, а не свое обещание ее предоставить.
Около одиннадцати вечера в оперативный штаб позвонил офицер Береговой охраны с предложением продолжить направлять в Мемориал вертолеты и лодки. «Они выделят еще пять вертолетов, чтобы вывезти из больницы всех пациентов уже сегодня вечером», – сообщила Кордрэй Арвину и другим участникам переписки. Когда Береговая охрана предложила расширить эвакуационные мероприятия, в оперативном штабе находился только один медик, анестезиолог Поль Примо, и он от всей души поддержал этот план. «Ну конечно, давайте!» – воскликнул он. С ним согласился находившийся рядом больничный священник. Примо потом вспоминал, что отец Марси воскликнул: «Прекрасно, черт побери!» Рации у Примо не было, поэтому он бегом побежал вниз, в гараж, а затем вверх, на вертолетную площадку, чтобы предупредить эвакуационную команду.
Внезапно непривычную ночную тишину, которую не нарушали ни шум уличного движения, ни жужжание кондиционеров, разорвали выстрелы. Со стороны соседних затопленных домов послышались далеко разносящиеся над водой голоса людей и плеск: кто-то явно пытался либо идти вброд, либо плыть.
Медики с помощью пластиковых хомутов укрепили по периметру вертолетной площадки мощные фонари, чтобы обозначить посадочную зону, не подозревая, что яркий белый свет может практически ослепить пилотов, которые при работе в темноте надевали очки ночного видения.
О предложении Береговой охраны на вертолетной площадке стало известно еще до того, как до нее добрался Примо, и оно было отклонено. Незадолго до этого кто-то оступился в темноте и едва не свалился с края платформы. Примо прекрасно понимал, насколько велика была вероятность подобных происшествий. Еще совсем недавно он сам, впервые выйдя на вертолетную площадку и поставив ногу на имитировавшую ограждение ржавую проволочную сетку, испугался, что она не выдержит его веса. Но как бы то ни было, тот факт, что предложение ускорить эвакуацию не было принято, очень его огорчил.
Все шестнадцать малышей, находившихся в критическом состоянии, и большинство тяжелых взрослых больных к этому моменту уже были вывезены из Мемориала. Таким образом, удалось эвакуировать двадцать пять человек, включая пациента с ножевым ранением. Однако затем сгустившийся туман сильно затруднил полеты. Координатор «Акадианы» не планировал вызывать в среду увеличенный флот частных вертолетов для экстренной перевозки больных. Служба занималась эвакуацией людей, находящихся в критическом состоянии, но при этом имеющих серьезные шансы на выживание. По сведениям координатора, в Мемориале эта задача была решена. Между тем другие больницы все еще ждали помощи. Координатор упаковал свой спутниковый телефон, дождался момента, когда туман начал рассеиваться, и стал смотреть в небо, чтобы, увидев подлетающий вертолет, подать ему фонарем сигнал на посадку, а затем отправиться на нем в больницу «Тулейн» в центре города. У него не имелось никакого желания оставаться в Мемориале на ночь. Он побывал в помещении приемного покоя, где было темно и опасно, а у него с собой был только пистолет сорок пятого калибра.