Вполне допускаю, что люди князя уже сообразили, что мобилки можно использовать не только для связи пехотных подразделений. Если так, то наверняка дружина будет увеличивать закупки гаубичной артиллерии больших калибров — артиллерийская батарея, которая ведёт огонь с закрытой позиции, будет серьёзной проблемой и для Старших Владеющих. Раньше гаубицы не особо использовались из-за трудностей с корректировкой огня, но очень похоже, что наши мобилки произвели революцию в военном деле. Так что меня всё-таки можно назвать прогрессором… или нет? Я же не сам эти мобилки придумал, наверняка их рано или поздно начали бы производить и без меня.

И тут меня осенила ещё одна мысль — а нет ли здесь связи с тем самым конкурсом на новую гусеничную платформу, который мы выиграли вместе с Буткусом? Если предположить, что княжеская дружина начала масштабное перевооружение с упором на самоходную артиллерию и воздушные корректировщики огня, то такой гигантский подряд получает простое и логичное объяснение. Я даже помотал головой в полном ошеломлении — надеюсь, князь не планирует воевать? После перевооружения у него получится настолько заметное преимущество над соседями, что удержаться от соблазна будет, возможно, не так уж просто.

— Лена, Кен, здравствуйте, — я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил подошедшую Драгану. — О чём ты так глубоко задумался, Кен?

— Здравствуй, Гана, — слегка смутился я. — Да так, появился у меня один интересный вопрос. Но это я у тебя как-нибудь потом спрошу, в более подходящей обстановке.

— Ну потом, так потом, — хмыкнула она. — Отпускайте свою машину и идите на подъёмник. Наверху вас ждут и проводят в каюты. Каюты на «Иволге» только одноместные, так что вас раздельно поселим, вы уж извините.

— Разберёмся, — махнул рукой я. — А ты не будешь подниматься?

— Мне надо остальных встретить. Ещё двоих ждём.

— И кого мы ждём? — полюбопытствовал я.

— Как отчалим, соберёмся в кают-компании, всех увидите, — отмахнулась Драгана. — Поднимайтесь, располагайтесь.

С громким лязгом открывающегося причального захвата дирижабль ощутимо тряхнуло, и я вцепился в первый попавшийся выступ, чтобы удержаться на ногах. Практически сразу в дверь каюты постучали — похоже, настоящим воздушникам жёсткое отчаливание никаких неудобств не доставляет.

— Войдите, — крикнул я, торопливо восстанавливая равновесие — хоть я и ненастоящий воздушник, выглядеть смешно не хотелось.

В приоткрывшуюся дверь немедленно просунулась вихрастая голова подростка — без всякого сомнения, юнги.

— Господин, вас приглашают в кают-компанию, — выпалил он и немедленно исчез. Когда я вышел в коридор, он уже бесследно скрылся. Из соседней двери выглянула Ленка:

— Кени, а в какую сторону у них кают-компания?

— Либо направо, либо налево, — высказал я глубокую мысль. — Скорее всего, в сторону носа — поближе к рубке, подальше от машинного отделения. Пойдём проверим?

Кают-компания и в самом деле оказалась рядом с рубкой. За большим овальным столом уже сидели прочие члены экспедиции — Драгана и Милана Бобровская, при виде которой я изрядно удивился. Но когда я перевёл глаза на третьего присутствующего, я настолько поразился, что застыл на месте, не зная, как отреагировать. Из-за стола на меня хмуро смотрела Анна Максакова.

— Вы же знакомы с Анной? — подала голос Драгана, которую ситуация явно веселила.

— Я встречался с сиятельной, а моя жена нет, — наконец отмер я. — Сиятельная Анна, позвольте представить вам мою жену Лену Менцеву-Арди. Лена, это сиятельная Анна Максакова. Здравствуйте, сиятельная. Здравствуйте, Милана, простите мою неучтивость.

Ленка вежливо наклонила голову, тоже не вполне понимая, как реагировать, и Максакова обозначила ответный поклон.

— Вы, похоже, не рады меня здесь видеть, господин Кеннер? — недовольно спросила она.

— Как раз наоборот, сиятельная Анна, — ответил я. — Могу только приветствовать сотрудничество. Но не скрою, что не ожидал вас здесь встретить. У меня действительно сложилось о вас впечатление некоторой непримиримости.

— А что вы скажете о своей непримиримости? — парировала Максакова.

— Моей непримиримости? — искренне удивился я. — Вот уж чего нет, того нет. Я ни в коей мере не воспринял лично тот факт, что мы одно время находились на разных сторонах. Это уже в прошлом, и я не вижу ни малейшей причины для какой-либо враждебности.

— Вот как? — она явно смягчилась. — Ну что же, я тоже считаю, что прошлое лучше оставить в прошлом.

— Ну всё, разобрались? — усмехнулась Драгана. — Тогда садитесь — пора, наконец, обсудить наши планы.

— Радостно слышать, что у нас есть какие-то планы, — заметил я усаживаясь. — Если при этом окажется, что мы знаем, куда летим, то это будет вообще замечательно.