После пробежки мы заправляли кровати, наводя бортики табуретками, – это называлось делать кантик. Потом шли на завтрак, где неизменно давали перловку с редкими прожилками мяса, кусочек маргаринового масла и чай, цвет и запах которого никогда нельзя было предугадать. Далее до обеда шла строевая подготовка и изучение Устава. Обед, так же как и ужин, от завтрака отличался не сильно, разве что жиденьким супчиком цвета вываренной свеклы. И снова: строевая, Устав, Устав, строевая. А перед отбоем мы пришивали подворотнички, и каждый мечтал о том, что вот в эту ночь, может, получится выспаться, не подрываясь на идиотскую команду «один».

Конец первой – золотой – недели службы, когда духов ещё нельзя бить, закончился торжественным ночным построением карантина на взлётке. Гера с группой товарищей из числа старослужащих пробивал строю «фанеру». Рука у старшины была тяжёлая, тренированная, да и прикладывался он, как говорится, от души. После его ударов многих штормило. Некоторые пацаны даже падали с ног, но таких деды тут же пинками наказывали за симуляцию. Но находились и ребята, пробовавшие изобразить гранитный утёс, – таких ждала участь ещё хуже: под крики «да ну на фиг» деды принимались молотить их руками и ногами, пока не свалят на пол.

Пробивание «фанеры» было один из ритуалов инициации, словно как в диком первобытном племени. Но именно тогда я понял одно из главных правил выживания в армии на начальных сроках службы. Заключалось оно в том, чтобы постараться быть как можно более средним: не высовываться и не выставляться без особой на то необходимости, стать человеком-невидимкой. Вот только соответствовать этой установке у меня получалось далеко не всегда.

Р.В.О.

Ещё будучи в карантине, меня пару раз вызывали в штаб части. Оказывается, на мою скромную персону было аж целых два внутренних покупателя: заместитель командира полка по воспитательной работе и подразделение с названием из фантастического боевика – Служба ракетного вооружения, сокращённо Служба РВО.

Бывший замполит, ныне ставший главным полковым воспитателем, в отношении меня был весьма категоричен и сразу заявил, что после карантина служить я буду под его началом, что ему нужны толковые солдаты, умеющие работать с документами.

С представителем же конкурирующей за меня стороны я встречался лишь раз и то мельком. Это был носатый подпол с хитроватой улыбочкой на лице.

– Компьютер? – только и спросил он меня при короткой встрече.

– Да… Так точно! – утвердительно поправился я в ответ.

В общем, я был почти на сто процентов уверен в победе замполита, и эта определённость некоторым образом скрасила вторую половину карантина, однообразного в своей беспросветности. Но, увы, среди новобранцев вдруг нашёлся один недоученный художник, и замполит своё предпочтение и штатную единицу отдал ему, так как кроме работы с документами требовалось ещё оформлять разные стенгазеты и боевые листки. Я же рисовал как Остап Бендер, но повторять уже в армейских декорациях комичный сюжет из знаменитого романа не стоило точно.

Служба РВО, куда меня в итоге определили, своего грозного названия не оправдывала: она не имела даже оружейной комнаты. У нас, солдат, не было автоматов, не то что там бластеров или световых мечей, а оружие – табельные пистолеты – полагалось только офицерам и прапорщикам. И, пожалуй, что к лучшему.

Конец ознакомительного фрагмента.