Шрифт:
– Пока никого… – докладывает та, выглядывая в коридор.
– Схема та же! Тина, закрывай!
И снова я погружаюсь в темноту. А Фолк, Тина и Бубба прячутся по углам, буду призраки.
Всё повторяется.
На этот раз полицейский сначала зовёт напарника. Я уже думаю, что он, гонимый каким-то предчувствием или молчанием своего товарища, вернётся назад и вызовет подкрепление.
Но нет… Вот он замирает в проёме, направляет фонарь в комнату и, наконец, замечает меня… Но сам не двигается. Предусмотрительный.
– Где Узо? – голос звучит утробно, а щёки в тусклом свечении надуваются, как у лягушки.
Я продолжаю молчать и молю эйдоса, чтобы он ниспослал гром и молнии на нашего врага. А потом вдруг на меня сходит озарение…
– А я его убила! – произношу с чувством, стараясь, чтобы голос не дрожал, а потом растягиваю губы в кровожадной улыбке. По крайней мере, хочу верить, что она выглядит именно так. – Хочешь, и тебя прикончу?
– Ах ты су-у-ка!
Он бросается в комнату, мечтая, наверное, разорвать меня на части. Хлоп. Это Тина закрыла за ним дверь. Мышеловка захлопнулась.
Бубба и Фолк одновременно обрушиваются на нашего гостя: у одного в руках пустая лампадка, у другого – увесистый томик в твёрдой обложке. У полицейского нет шансов. с криком Он валится на пол.
– Фух… Навоз мне в нос! А ты та ещё штучка! – с восхищением замечает Бублик.
– Нужно убираться отсюда. – Фолк выглядывает в коридор. – Этот говнюк мог вызвать подкрепление. Доберёмся до Норы, там и поговорим.
– До Норы? Что это?
– Скоро узнаешь, если, конечно, нам удастся до неё добраться.
7 глава. Крысиная нора
Тёмными проулками пробираемся к таинственной Норе. Несколько раз нас чуть не цапают, но мы вовремя прячемся то за мусорными баками, то за пищевым автоматом.
В конце концов выходим к городской Библиотеке. Монолитное здание в виде гигантской раскрытой книги подсвечено со всех сторон прожекторами, хорошо, что они направлены на здание, так что мы остаёмся в тени.
Чёрные буквы на фасаде складываются в древние слова:
ЗНАНИЕ – СИЛА.
Так и есть. Особенно, если удаётся управлять этой силой и направлять её в нужное русло. В Библиотеке по большей части хранятся только разрешённые книги – то знание, которое необходимо Регентству для управления людьми.
Если бы мне однажды в руки не попала книга про Гая Монтэга, я и не понимала бы разницы.
Конечно, я бывала здесь ещё со времён жизни в Питомнике: сначала нас водили в детскую секцию, потом в молодёжную. Выпустившись и получив свой отсек, я продолжала наведываться сюда, продолжала брать книги, даже если от их содержания меня коробило. Даже самая бесполезная книга несёт какой-то смысл – эту истину я уяснила давным-давно.
– Только не говорите, что мы вломимся в Библиотеку… – шепчу я.
– Не боись, – нам это ни к чему… – успокаивает Бубба. – Нора вон там…
Он указывает на кусты шиповника, на сей раз подстриженные в форме запечённого цыплёнка. Сколько бывала здесь, постоянно удивлялась фантазии здешних садовников. Хотя запросы наверняка поступают из Министерства Культуры и Просвещения.
Раздвинув ветви кустарника, мы один за одним исчезаем за плотной стеной зелени и оказываемся на крохотной полянке.
– Добрались… – выдыхает Тина. – Теперь точно уйдём…
Сколько бы я ни вертела головой, никакой Норы не вижу.
Фолк и Бубба наклоняются к земле и, ухватившись за цепь, которую я в высокой траве и не приметила, тянут её вверх.
Земля оживает.
Заросший травой люк раскрывает свою тёмную пасть.
– Добро пожаловать в Нору! – произносит Фолк, раскланиваясь.
Я подхожу ближе и заглядываю в темноту. Бублик тем временем отстёгивает цепь и опускает её в люк, зацепив за неприметный крючок сбоку.
– Прошу… – он приглашает меня к зияющему чёрным пятном отверстию. – Старые добрые катакомбы…
Я продолжаю стоять столбом, не смея пошевелиться.
Ненавижу темноту…
Однажды, когда мне было лет восемь-девять, девчонки заперли меня в туалете и выключили свет. Вместе с одинокой лампочкой на потолке погас и весь мир. Помню, как сидела на полу и тихо плакала, уткнувшись лицом в колени. А из углов выползали чудовища и тянули ко мне свои мерзкие щупальца…
Нашли меня только утром, когда я не явилась на завтрак. Стоит ли говорить, что с тех пор мы с темнотой не особо дружим?