Звери бросились в лес.

— Марш-марш назад! — заржала лошадь.

В то же мгновение она ударилась о землю всеми четырьмя копытами.

Роликовые коньки исчезли.

— Ах, чорт возьми! — воскликнула лошадь. — Куда же девались мои ролики?

Дядя пожал плечами. А Конрад сказал:

— Что у вас память отшибло? Забыли про «страну лентяев»?

— Ах, да! — вспомнила Негро Кабалло. — Ну что же, пожалуй, так и лучше. К чему лошади роликовые коньки? В конце концов это неестественно!

И она пустилась галопом как самая обыкновенная лошадь.

Вскоре после этого они познакомились с маленькой Пеструшкой.

Это случилось так.

Они услышали детский плач. Он доносился из лесу. Дядя с племянником слезли с лошади и осторожно вошли в глубь девственного леса.

Аптекарь, правда, далеко не зашел. Он споткнулся о корень.

— Ой, моя бедная мозоль! — завопил он, сел на землю и стал гладить ногу.

Но он попал из огня да в полымя, усевшись прямо в муравейник. А ведь полинезийские муравьи величиной не меньше майского жука. И их муравьиная кислота жжет почти как соляная.

Конрад тем временем храбро перелезал через стволы упавших деревьев и продирался сквозь вьющиеся растения. Он шел в сторону, откуда доносился плач, и в конце концов очутился под каучуковым деревом. Высоко на суку сидела маленькая девочка, жевала ананас и ревела.

— Что с тобой? — крикнул Конрад.

— Его нет? — спросила девочка.

— Кого это?

— Кита, — закричала она.

— Чего ты так кричишь? — спросил Конрад.

Она слезла с дерева, встала перед Конрадом и крикнула:

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Ведь я принцесса. Меня зовут Пеструшкой!

Конрад от изумления рот раскрыл: девочка, которую звали Пеструшкой, была вся в черных и белых квадратиках.

— Да на тебе можно в шахматы играть, — наконец произнес он.

Она оторвала ему кусок ананаса и сказала:

— Мой папа — знаменитый чернокожий вождь на Южном океане, а мама — из Голландии. Она раньше была машинисткой на ферме кокосовых орехов. Вот я и получилась в черную и белую клеточку. А что, это очень некрасиво?

— Не знаю, мне нравится, — засмеялся мальчик и добавил. — А меня зовут Конрадом.

Пеструшка сделала реверанс.

Конрад пожал ей руку и спросил:

— Отчего же ты боишься кита? Ведь кит живет в море!

— Ах, ты ничего не понимаешь! — воскликнула она. — Ведь киты млекопитающие. В воде они живут только по ошибке!

Вдруг в чаще что-то затрещало.

— Это он! — в ужасе закричала Пеструшка и схватила Конрада за руку.

Они стремглав побежали к дороге. Дядя Рингельхут старался от них не отставать.

Лошадь спокойно занималась гимнастикой и очень удивилась, когда увидела испуганных и запыхавшихся беглецов.

— Вас нельзя больше пускать одних в лес, — проворчала она. — Кого это вы притащили?

— За этой девочкой гонится кит, — сказал Конрад. — Он сейчас догонит нас!..

— Вот это мне нравится, — недоверчиво сказала лошадь. — Ведь рыбы живут в воде.

— Так ведь киты вовсе не рыбы! — воскликнул Конрад.

Пеструшка опять заревела. Конрад дал ей за это тумака.

— Почему же он за тобой гонится? — спросил Рингельхут.

— Ах, — всхлипнула она, — я показала ему язык. Вот он и обиделся. Ай! Вот он! Вот он!

Из чащи показалось ужасное чудовище. Пальмы как спички с треском ломались под ним. Оно было похоже на надутый дирижабль и широко раскрывало пасть.

Дядя Рингельхут на всякий случай прицелился палкой и заорал:

— Руки вверх! Стрелять буду!

Но кит не обратил на это никакого внимания. Он подползал все ближе и ближе.

Конрад храбро встал между Пеструшкой и китом.

В это мгновение слабо щелкнули два выстрела. Кит повалился на бок, громко чихнул, повернулся и исчез в чаще.

Дядя Рингельхут вытер пот со лба и с яростью обернулся к племяннику:

— А все из-за твоего дурацкого сочинения! Уж и выругаю я твоего учителя!

Лошадь с трудом перевела дух.

— Но кто же это стрелял? — спросила она. — Слушайте-ка, аптекарь, может быть ваша палка была все-таки заряжена?

— Это я стрелял! — сказал кто-то сзади.

Все обернулись. Перед ними стоял коричневый человек. Все тело его было сплошь татуировано, а вокруг пояса висел фартук из пальмовых листьев.