Шрифт:
– — Здесь, в средних веках, черный хлеб есть нельзя.
– — Это еще почему? — искренне удивился Дзю.
– — Потому что в средние века не умели правильно хранить рожь, на ней развивался какой-то грибок, не помню, как он называется. Хлеб из такой ржи, вызывал рвоту, понос и галлюцинации. Есть можно только пшеничный. Понятно?
Судя по флегматичным лицам сопровождающих Фифы, за время прогулки по рынку, они успели узнать не только это. Рим, стоящий на лестнице между вторым и первым этажом, чуть не присвистнул от удивления.
«Однако!»
Глава 12
На кухню в помощники Анжела забрала Кота. Тот пытался было отмазаться, но она, удивленно подняв брови, глянула на Рима и спросила:
– — Командир, нас двенадцать ртов. Вы что, серьезно считаете, что я одна буду кормить всех, мыть посуду и стирать? Я все-таки не лошадь ломовая.
Рим вздохнул, посмотрел в печальные глаза Кота и подтвердил:
– — Сегодня ты в наряде, боец.
Пока Анжела готовила, вяло переругиваясь с Матильдой, Кот безропотно под её командованием чистил овощи, таскался за водой и колол дрова. Наконец, Фифа оглядела рабочее место, и сказала:
– — Все, Дим, можешь идти. После ужина придешь поможешь мне посуду помыть. А, забыла, притащи-ка мне пока наши тарелки. Где-то они там, в куче вещей.
Когда Кот выходил из кухни, Матильда тихо сидела в углу и чистила непонятные желтые овощи, больше всего похожие на маленькие репки. Отсутствовал он минут десять: барахло было свалено за домом, в небольшой сарайке около конюшни. А когда вернулся, застал возле кухни Рима, держащего взбешенную Фифу, Цинка, загораживающего командира и Фифу от нападающей на них с огромной деревянной ложкой в руках Матильды. Все остальные бойцы с любопытством толпились у дверей комнаты, вытягивая шеи. Всем было любопытно, что же не поделили женщины.
Трескотню Матильды толком понять никто не мог — слишком быстро она говорила, часто упоминая Деву Марию, Христовы раны и странно знакомое всем выражение: «ла проститута».
Со второго этажа торопливо спускался сеньор Хосе…
Только-только было замолчавшая кухарка, увидев хозяина, набрала в грудь воздуха и затараторила с новой силой, в этот раз упирая именно на слово «ла проститута». Фифа, воспользовавшись тем, что Рим ослабил хватку, высунулась из-за плеча Цинка и, показав вредной старухе средний палец, с некоторой запинкой ответила:
– — Еще раз к моей кастрюле сунешься, я тебе все патлы выдеру, дрянь старая! — и, повернувшись к Хосе, подбирая слова, пояснила: -— Ваша служанка, сеньор, пыталась высыпать соль в мой суп.
Тетка начала визжать, что эта проститутка врет, и теперь уже никто не сомневался, что значит «ла проститута». Похоже, Хосе прекрасно знал о сволочном нраве своей служанки, потому что Фифу он выслушал молча. И даже спорить не стал, а как только Матильда открыла рот, ухитрился отвесить ей такую оплеуху, что она чуть не упала. Благо Цинк успел подхватить.
Тишина установилась гробовая. С одной стороны, тетка явно хотела напакостить, а с другой — бить пожилую женщину…
Хосе же, прижимая руки к груди, извинялся перед гостями, обещая, что такого больше не повторится. Как ни странно, нехилый шок был у всех, в том числе и у Анжелы. Победителями себя не чувствовал никто. Этот удар очень мощно напомнил им, в каком мире они находятся. Впрочем, Матильде, похоже, было не привыкать к побоям. Что-то жалобно поскуливая, она вышла из дома. Растерянная Фифа попросила Кота:
– — Слышь, посиди со мной, а то мало ли… Ну, не бить же ее, в самом деле…
Есть хотелось уже всем, но ужин основательно задерживался. Никаких ультразвуковых скороварок, мультиварок и микроволновок здесь не было, а Фифа на вопрос Быка только огрызнулась:
– — Я последний раз на открытом огне еще в школе готовила! Ты чо от меня хочешь?!
Наконец, сели ужинать в той самой трапезной. Стол был маловат, и для некоторых пришлось притащить с заднего двора пеньки. Густая душистая похлебка из крупы, тонко резаной моркови и какой-то водянистой овощины голодным мужикам показалась пищей богов. Тем более, что костный бульон был достаточно наваристым.
Отбивные, как оказалось, из баранины получились жестковаты, но в целом ужин прошел весьма бодро.
– — Командир, на завтрак яичницу сделаю. Там у меня еще кусочек сала лежит. А к обеду надо снова на рынок.
– — Понял, -— коротко ответил Рим.
– — Надо, значит сходишь.
После продажи железа с двух автомобилей, денежный вопрос не стоял слишком уж остро. Хватит им и на еду, и на крышу над головой, минимум на полгода. Но Рим отчетливо понимал, что время пролетит быстро и пока есть хоть немного свободных денег, нужно что-то решать. Тем более, что Анжела, не давая ему отвлечься, заявила: