Безумные дни

Всего семь дней действия.

Неделя нарастающего безумия. За неделю можно уничтожить город, потерять любовь, найти жену и спасти мир.

В любом порядке.

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

— Здравствуйте, группа! — говорит миловидная женщина-психотерапевт.

— Здравствуйте, привет, привет, добрый день… — разноголосый хор с расставленных полукругом стульев.

— Сегодня свою историю нам расскажет Виктор…

— Привет, Виктор!

— Здравствуйте, меня зовут Виктор, и я убийца…

— Ты что, ёбнулся, Виктор? Уберите его! — возмущённые возгласы аудитории.

— Я хочу рассказать вам, как я стал…

— Да пошёл ты нахуй! Возмутительно! Прокурору, блядь, расскажи!

Ну вот, даже моя воображаемая психотерапевтическая группа не стала меня слушать. Никому не интересны мои рефлексии. Ах, Аня, мой прекрасный — но, увы, бывший — мозгоправ. Наши отношения врач-пациент в какой-то момент стали требовать большей откровенности, чем я могу себе позволить. Она считала, что у меня «вьетнамский» (он же «афганский», «иракский», «чеченский» и так далее) синдром. А сам я военный, побывавший в «горячих точках». Забавная версия, но правду ей узнавать не стоило.

Знаете, какой лучший способ приятно расстаться с психотерапевтом, особенно если он — милая и умная, но одинокая женщина? (Отчего-то это часто случается с милыми и умными женщинами). Нетрудно догадаться. В общем, мы ещё некоторое время встречались, но уже в ином качестве. Потом разошлись, но теперь голосом Ани говорит со мной моя совесть. Нечасто.

— Здаров, Македонец! — а вот и Сеня. Он сегодня заявился с утра, и теперь непринуждённо шарится у меня по кухне в поисках чего бы пожрать. Визит неожиданный, но Сеня не понимает социальных условностей. Захотелось — пришёл. Длинный, худой, весь как на шарнирах пацан, непрерывно в движении, со странной дерганой моторикой подклинивающего в суставах Буратино. Ввалился, пока я продирал глаза, помахал рукой — и на кухню. Как с голодного края. Не кормят их там, что ли?

— Сень, ты что, с дурдома сбежал? — недовольно спрашиваю я.

— Почему сбежал? — удивляется Сенька. — Тёмные времена карательной психиатрии прошли, я прохожу лечение на совершенно добровольных началах!

— И что, уже вылечился?

— Нет, — мотает бритой налысо головой Сеня, — я неизлечим. Просто мне было видение.

— Опять? — закатил глаза я.

Сеня у нас, вишь ты, медиум. Ну как медиум — его просто иногда штырит. Без всяких веществ — Сеня даже непьющий. Своей дури хватает. Накрывает Сеню жёстко, но это ещё не самое плохое. И то, что видится ему обычно всякая дрянь, тоже можно пережить. Главная засада в том, что всё, что ему видится, непременно сбывается. И не «рано или поздно, так или иначе», а до обидного быстро и до ужаса буквально. Наградила природа талантом, чтоб её. Хотя мне ли говорить?

— Ну да, — жмёт худыми острыми плечами Сеня, — ты же знаешь, как это у меня бывает…

Я знаю, как это у него бывает. Сталкивался.

— Кофе будешь? — крикнул он из кухни. Почему он всегда оттуда орёт так, как будто у меня не однокомнатная хрущёвка, а особняк с мезонином? Как будто, если он меня не видит, то я непременно далеко?

— Буду! — хоть что-то хорошее этим утром.

Кстати, в дурдоме он обретается не из-за видений. Про них психиатры не в курсе. Сене просто комфортно в психиатрической клинике, и он с легкостью симулирует то самое «посттравматическое стрессовое расстройство» (ПТСР), в котором психотерапевт подозревала меня. Он прекрасный симулянт, наш Сеня. При его невысоких запросах, клиника — это такой халявный санаторий, где кормят, развлекают, позволяют гулять на свежем воздухе (наш загородный дурдом славится прекрасным садом), а главное — внимательно и с сочувствием выслушивают любую чушь, которую Сене заблагорассудится нести. Чем не курорт? «А медикаментов груды мы в унитаз, кто не дурак. Вот это жизнь…» 1

На Сенино счастье, психиатры то ли недостаточно бдительны, то ли недостаточно квалифицированы, то ли им наплевать. Знали бы они, насколько он на самом деле безумен, они бы вернули карательную психиатрию немедленно — и я не про видения его говорю. Что видения? Забавный казус Мироздания, как и мой странный талант. А вот то, что никакого ПТСР у него нет — это как раз и пугает.

— Кофе! — Сеня принёс мою кружку.

— Спасибо, Сень, — я уже умылся и в целом был готов к неприятным новостям. — Так что за видение?

Сеня дожёвывал бутерброд с последней моей колбасой, поэтому мужественно сглотнул, чуть не подавился, выпучил глаза, судорожно запил кофе, обжёгся, пролил на рубашку… В общем, ему потребовалась пара минут, чтобы откашляться и принять соответствующую пафосности заявления позу:

— Быть сему месту пусту! — провозгласил он значительно, и, сев обратно на табурет, шумно отхлебнул из кружки.

— Какому месту? — удивился я. — Моей квартире?

Квартирка, конечно, так себе — старая, отродясь не видавшая ремонта хрущёвка, укомплектованная обшарпанной, но крепкой мебелью времён позднего СССР. Как от отчима досталась, так и живу. Позорище, если вдуматься, но мне пофиг, а в гости никто, кроме Сени, отродясь не ходил. Тем не менее, с чего бы ей быть пусту?

— Нет, — Сеня поморщился и сделал широкий круговой жест кружкой. — Вообще. Всему. Нашему вот этому миру.

— И в каком… э… формате будет проводиться данное мероприятие? — поинтересовался я растерянно.

— В формате пиздеца, — ответил Сеня невнятно, запихивая в рот колбасу. — Какая-то рыжая баба в костюме супергероя на краю крыши, девчонка в чёрном и ещё какой-то бородатый мужик, вроде смутно знакомый, но я его вижу краем глаза. В городе пожары, в небе низко над крышами звено «двадцать восьмых» 2 , на улицах бардак, руины и то ли трупы, то ли просто люди кучами лежат…